В поисках рая и ада

Ф. Энгельс писал: «Уже с того весьма отдаленного времени, когда люди, еще не имея никакого понятия о строении своего тела и не умея объяснить сновидений, пришли к тому представлению, что их мышление и ощущения есть деятельность не их тела, а какой-то особой души, обитающей в этом теле и покидающей его при смерти, — уже с этого времени они должны были задумываться об отношении этой души к внешнему миру. Если она в момент смерти отделяется от тела и продолжает жить, то нет никакого повода придумывать для нее еще какую-то особую смерть. Так возникло представление о ее бессмертии, которое на той ступени развития казалось отнюдь не утешением, а неотвратимой судьбой и довольно часто, например у греков, считалось подлинным несчастьем»[13].

Этнографический материал, рассмотренный нами в этой главе, полностью подтверждает вывод Ф. Энгельса, важный для научного понимания развития представлений о загробном мире. Мы видели, что для выработки взглядов о бессмертии души понадобилось довольно значительное время. Мифология древнего общества прошла долгий путь от смутных представлений к развернутой картине загробного мира.

Этнографический материал подтверждает и другой важный вывод Ф. Энгельса о том, что «не религиозная потребность в утешении приводила всюду к скучному вымыслу о личном бессмертии, а то простое обстоятельство, что, раз признав существование души, люди в силу всеобщей ограниченности никак не могли объяснить себе, куда же девается она после смерти тела»[14].

АД БЕЗ РАЯ И РАЙ БЕЗ АДА

Итак, загробный мир первобытной мифологии не знал рая и ада, идеи посмертного воздаяния, вечных мучений для грешников и наслаждения райской жизнью для праведников. В этом нет ничего удивительного, так как мифологические воззрения отражали определенную стадию развития первобытного общества, его социальных отношений, общественной практики древних людей. В ту пору у наших далеких предков не было социального неравенства, они обладали равными правами, сообща охотились, собирали съедобные коренья и плоды, мотыгами или заостренными палками обрабатывали небольшие клочки земли, сообща владели всем произведенным, сообща веселились во время общих праздников. Поэтому и в загробной жизни души умерших сообща охотились, насыщались съедобными плодами в лесах, ловили рыбу, сообща пели и танцевали.

Если даже и появлялись какие-то представления о неравенстве в загробном мире, то и они отражали те или иные черты реальной, земной жизни. Так недоверчивое, а подчас враждебное отношение к членам других племен в конце концов привело к тому, что их души, покинувшие тело после смерти, стали считаться злыми духами, способными принести несчастье. Этих духов боялись и, пожалуй, почитали даже больше, нежели добрых духов, в которых превращались души умерших сородичей.

Мы видели, что от первых смутных воззрений о «двойнике» человека, о душе, до более или менее упорядоченных представлений о загробной жизни лежала, как говорится, «дистанция огромного размера». Точно так же потребовалось много времени, чтобы человеческое мышление и воображение смогли пройти путь от представления о том, что в этой реальной, земной жизни человек будет наказан или награжден за свое поведение духами предков, до идеи о загробном воздаянии в потустороннем мире. Должны были произойти серьезные социальные изменения, чтобы идея воздаяния за добрые и злые дела смогла оторваться от реальной, земной жизни и перенестись в загробный мир.

Это произошло после того, как пришел конец первобытному равенству, когда общество раскололось на большие социальные группы с противоположными интересами, когда появились богатые и бедные, власть имущие и подчиненные, короче, когда сложились отношения эксплуатации человека человеком. Посмотрим, какие же изменения произошли в представлениях о загробном мире с возникновением и развитием классово антагонистического общества.

До сих пор этнография давала нам сведения о мифологических верованиях туземцев. Не сохранилось ли таких же ярких, образных материалов, характеризующих представления о загробном мире, которые относились бы к периоду становления классового общества? Оказывается, этнография зафиксировала и эту стадию социального развития.

Острова Полинезии — одна из историко-культурных областей мира, в которой еще до прихода белых колонизаторов в ряде мест (на Гавайях, на островах Тонга, Таити) сложились классово антагонистические отношения и начался процесс становления государства. Производственная и социальная практика полинезийцев была значительно разнообразнее и сложнее, чем хозяйственная и общественная жизнь тасманийцев, австралийцев, андаманцев, семангов, бушменов и многих других народов, о которых говорилось выше.