В Поисках Роста

Что определяет степень привлекательности этой меры? Есть два фактора, уравновешивающих друг друга. Налог на богатых снижает темпы роста эконо­мики, а это ударяет как по рабочим, так и по капиталистам. (Мы видели, что действующие ставки налогов не влияют на рост, но здесь я употребляю термин налог в значении любого перераспределительного механизма — такого, как, например, высокая премия черного рынка.) При этом налог на богатых пе­рераспределяет доход от богатых к бедным. Чем глубже пропасть между дохо­дами капиталистов-землевладельцев и рабочих, тем больше возможности для перераспределения. Большая разница в доходах — высокая степень неравен­ства — означает больший потенциал для перераспределения в результате на­лога на капитал, что компенсирует потери потенциала роста. Поэтому в об­ществах, где царит высокая степень неравенства, бедные меньшинства будут голосовать за высокий налог, отчасти жертвуя ростом в пользу перераспреде­ления. Даже в недемократических обществах правительство и его сторонники будут пытаться вместо того, чтобы поддерживать будущий рост, наложить ла­пу на имущество высших классов. Есть прямые свидетельства: страны с более выраженным неравенством отличаются более высокой премией черного рын­ка, большими репрессиями в финансовой системе, более высокой инфляцией и менее приемлемым для экспортеров обменным курсом по сравнению со стра­нами с меньшим уровнем неравенства.

Современный пример — Венесуэла. В конце 2000 г. демократически избран­ный популист Уго Чавес открытым текстом пообещал своим сторонникам из бедного большинства перераспределить богатство олигархов. Каракас, столи­ца Венесуэлы, — типичнейший образчик неравенства. Здесь высятся небоскре­бы, построенные элитой на деньги от продажи нефти, но вокруг на неровных склонах ютятся хибары, подверженные частым наводнениям. Несмотря на 266 млрд. долларов прибыли, полученных от продажи нефти за последние трид­цать лет, и обнаружение все новых и новых нефтяных запасов, у среднего жи­теля Венесуэлы сегодня доход на 22 % ниже, чем в 1970 г.

Неравенство может многое объяснить и в Гане, где этнические коалиции облагают налогом сравнительно богатых фермеров — производителей какао, принадлежащих к народности ашанти. В более однородных обществах бедное большинство будет голосовать за низкий налог на капитал, потому что потен­циал перераспределения не так велик, как потенциал роста. Мы можем предпо­ложить, что высокий уровень неравенства сопряжен с низким ростом.

И действительно, исследователи обнаружили именно эту зависимость: более высокая степень неравенства по доходу или по владению землей связана с низ­ким ростом. Давайте посмотрим на соотношение между неравенством в сфере землевладения и экономическим ростом. Я измеряю неравенство при помощи коэффициента Джини, который исчисляется по шкале от 0 (у всех одинаковое количество земли) до 1 (вся земля у одного человека). Четверть выборки с ми­нимальным уровнем неравенства (средний коэффицент Джини 0,45) демон­стрирует максимальные средние темпы роста. В этой четверти — такие супер­звезды роста, как Южная Корея, Япония и Тайвань. (Самым высоким показате­лем роста и минимальной степенью различий в распределении земли по этой выборке характеризуется Корея.) Страны, составляющие четверть выборки с самой высокой степенью неравенства во владении землей (средний коэффи­циент Джини 0,85), отличаются и самыми низкими темпами роста. В эту чет­верть входят, в частности, Аргентина, Перу и Венесуэла [7]. В Аргентине курс Хуана и Эвы Перон на распределение дохода в пользу descamisados (безруба­шечных) отбросил аргентинскую экономику далеко назад, и из этой пропасти она лишь недавно стала выбираться. Возможно, Уго Чавес — венесуэльский Хуан Перон наших дней.

Прошу заметить, что перераспределение — совсем не то же самое, что суб­сидии бедным, о необходимости которых я говорил, касаясь проблем выхода из ловушек нищеты. Субсидии должны предоставляться бедным для создания их будущих доходов. А перераспределение, которое совершается при высоком неравенстве, меняет структуру текущего потребления. Это происходит пото­му, что при высоком неравенстве стимулы инвестировать в будущее, в том числе в будущее бедных, слабы.

Одно из объяснений разницы в темпах экономического роста Восточной Азии и Латинской Америки заключается в том, что восточноазиатская земля была распределена гораздо более равномерно, чем латиноамериканская. Как же произошло это неравномерное распределение земли в Латинской Америке?

Выборы олигархии