В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком

На границе с Мозамбиком я обмениваю свои две тысячи рандов[40] на внушительную стопку купюр и пытаюсь распихать метикалы[41] по карманам. Самая крупная купюра — пятьдесят тысяч метикалов — соответствует примерно двум американским долларам. Вдоль дороги, делающей легкий уклон вниз, несколько мужчин добывают слоистый камень и складывают его в штабели — он пойдет на продажу для строительства домов. Торговцы предлагают прохожим мешки с древесным углем. Кругом жара, воздух сух и прозрачен, как родниковая вода. Я ненадолго задерживаюсь, чтобы рассмотреть, как под огромными натяжными тентами сотрудники ООН продолжают операцию по разминированию территорий. Места здесь буквально изрешечены противопехотными минами, поясняют они. После провозглашения независимости кровавая гражданская война погубила страну, за шестнадцать лет принеся в жертву около миллиона мирных жителей. Чтобы не попасть в плен, войска минировали все кругом: мосты, источники пресной воды, даже целые деревни. И когда пять миллионов беженцев начали возвращаться в родные края, число несчастных случаев стало неумолимо расти. В земле остается еще порядка двух миллионов мин. Так, в деревушке Импапото, где местный старейшина пускает меня переночевать в свою соломенную хибарку, до сих пор не забыли, что такое запах войны: сильные наводнения вынесли мины в проточные воды, и они застряли между обычными камнями. Теперь никто и не разберет, где камни, а где мины… Возделывать земли здесь крайне трудно, и все очень тревожатся за женщин и детей, в чьи обязанности входит приносить дрова и воду. СПИД, войны, климат… Говорят, чем больше испытаний ты преодолел в земной жизни, тем привольнее будет твоя жизнь на небесах. Если это правда, тогда выходит, что в раю живут только покойнички из Мозамбика, коротая вечность в медовых реках с кисельными берегами… Вот и сейчас, в самом начале ноября 2003 года, старейшина очень тревожится за будущий урожай, боится, что предстоящий сезон дождей принесет жуткую эпидемию малярии, от которой умирают еще больше, чем даже от СПИДа. Три года назад в этом регионе было зафиксировано более 2,7 миллиона случаев заражения — рекорд на всем континенте. Я постоянно думаю, что нужно защититься от москитов, но порой страх окончательно меня парализует.

Мозамбик

Большинство местных жителей придерживается в еде извечных правил вкуснейшей вегетарианской кухни. Здесь принято вкушать чигина, рагу из овощей и маниоковой[42] муки, захватывая еду пальцами. Об этом мне за ужином рассказывает Педро-Марино Хоакин. Во время войны солдаты в этих краях перестреляли львиную долю диких и домашних животных… Перекусить в Африке мне случается довольно редко, так что чувство голода преследует постоянно. Приходится бороться с ним доступными мне средствами. Так, в самых заброшенных краях местные жители охотно обменивают своих живых кур (которых они едят в сыром виде) на несколько метикалов. Здесь же я впервые пробую термитов, которых следует ловить, едва они покажутся из своего логова, и проглатывать сразу живьем, оставляя лишь крылышки. Чуть позже, уже в Малави, я купил целый мешок этих поджаренных насекомых и жевал прямо на ходу, будто соленый арахис. Однако управление моими ресурсами остается проблемой номер один. Что я буду есть завтра? Где найду пропитание? А послезавтра? Я привыкаю к кулинарным обычаям страны. Здесь считают пищей то, что мы привыкли использовать только в качестве базовых ингредиентов.

На подступах к пустыне мне попадается крошечная деревушка. Я замечаю, что все без исключения хижины забавно сгруппировались вокруг домика с соломенной крышей и помпезной вывеской «Банк Португала», прикрученной к стеблям соломы тремя кусками бечевки. Внутри сидит хозяин — небольшого роста лысый человек с волевым подбородком. Человек с улыбкой рассказывает, что его фамилия и в самом деле Португал, а потому он решил подарить своему ларьку звучное имя. Надо сказать, господин Португал неплохо овладел премудростями маркетинга! Я показываю ему свою карту с маршрутом и вижу тревогу на его лице: в окрестных пустынях я рискую не встретить ни одной живой души на протяжении многих дней пути. Тогда госпожа Португал предлагает приготовить для меня чикаба — местное традиционное кушанье. Я наблюдаю, как она замешивает маниоковую муку, арахисовое масло и коричневый сахар в плотное темно-коричневое тесто, заворачивает его в тряпицу и протягивает мне. При этом она заверяет, что давным-давно, когда работягам из Мозамбика приходилось много путешествовать, этого нехитрого кушанья им с лихвой хватало, чтобы добраться на своих двоих до алмазных приисков Южной Африки! Я снова отправляюсь в путь, с особой осторожностью неся несколько килограммов этого высококалорийного кушанья, и уповаю только на то, что мне хватит пропитания хотя бы дней на пять.