В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком

Я не перестаю удивляться тому, какое господствующее место в сознании индусов занимает именно духовность. Религиозные праздники, кажется, происходят здесь ежедневно: я то и дело встречаю торжественные процессии, чествующие какого-нибудь святого, или гуру, или пророка… Каждый храм добавляет в общенародный календарь все новые и новые праздники — дни почитания своих любимых божеств, например бога домашнего очага, богини-матери, божества великого Ганга или бога войны. Я постоянно шагаю вместе с какими-нибудь паломниками, размахивающими плакатами или цветными флагами, тут и там вижу женщин, везущих на тележках крошечные алтари.

Как-то раз в краю священных храмов любви Кхаджурахо, присев с местными жителями на обочине дороги, спокойно пью чай, и вдруг мимо проходит какой-то мужчина, абсолютно голый, а позади него следует забитая людьми машина. Отшвырнув в сторону свою коляску, бросаюсь за ним с расспросами: «Ты кто?» Мужчина отвечает, что он садху. Иными словами, он отрекся от мира, чтобы сосредоточиться на своей вере, и путешествует по стране, живя только подаяниями. По всей Индии таких, как он, примерно четыре, а может, и пять миллионов! Ненадолго замедлив шаг и дав знак расступиться группке окруживших его последователей, он поясняет, что идет вот уже двадцать два года, шесть дней в неделю, позволяя себе трапезу только один раз в сутки и съедая ровно столько, сколько могут уместить его ладони. С определенными интервалами он приступает к медитациям. Совершенно голый, с ожерельем из пышных перьев на груди, он привык коротать ночи на тростниковой циновке. Я от души улыбаюсь его рассказам и тепло прощаюсь с ним, понимая, что этот человек мог бы стать для меня истинным гуру.

Продолжая путь по северным штатам Индии через Уттар-Прадеш, я задаюсь вопросом: какие же глубинные верования движут такими людьми? В чем заключается сила их убеждений, пронизанных древнейшими культами? Например, тот поиск истины и чистоты, который понятен этому отшельнику, в глазах посторонних людей выглядит не слишком убедительным. Зависящие от более высоких каст многие индусы находят удовлетворение, принижая в свою очередь тех, кто ниже их по сословной лестнице. Однажды утром, проходя мимо сельской школы, я вижу, как перед шеренгой мальчишек учитель нещадно лупит палкой ученика, и у того уже покраснели от ударов ноги. Он кричит все яростнее, не переставая замахиваться на ребенка. Негодуя, я бросаюсь на помощь, выхватываю из его рук палку и без особых раздумий ломаю о свое колено. В глазах взрослого мужчины, которого только что публично унизили на глазах детей, я читаю непонимание, а потом и злость… Я ухожу, не дав ему времени опомниться, и думаю, что сегодня вечером, когда дети разойдутся по домам и перескажут всем эту историю, в деревушке каждый скажет, что я форменный кретин. Насилие здесь неотделимо от религии и от кастовой системы. Именно в повседневной жизни это ярче всего бросается в глаза. Жестокое обращение, насилие, инцест здесь в порядке вещей. Браки по договоренности тоже не способствуют свободному выражению чувств. Любовь здесь душат на корню железными узами условностей и правил. Опять парадокс — очередной в нашу копилку! Выходит, этот романтичный народ — строитель Тадж-Махала[100], производитель и потребитель немыслимых доз слащавой сентиментальной кинопродукции — на самом деле всю свою жизнь тайком грезит о любви! Испытать любовь самому? Нет, это никак невозможно. Браки по любви здесь по сей день очень редки. И лишь потом, много позже я пойму, какие муки, слушая мои рассказы, испытывал мой добрый друг Випул: его поразили до глубины души не столько мои приключения в путешествии по миру, сколько трогательные отношения с любимой женщиной. Оказывается, после нашей с ним встречи он начал вести секретную переписку с моей дорогой Люси, силясь раскрыть секрет нашей с ней настоящей любви и пытаясь получить совет относительно его личной жизни. Мне же, когда я видел его в окружении детей и красавицы-жены, он показался вполне счастливым, мой добрый и славный Випул. Но ему недоставало страсти. Он хотел выяснить, разрешены ли у канадцев разводы, бывают ли у канадских мужчин любовницы, кто и как присматривает у нас за детьми… Но самое главное, что волновало его: «Люси, я хотел бы задать вам очень личный вопрос. Неужели любовь может быть сильнее семейных обязательств?» Нет ничего ужаснее в жизни, чем любить по принуждению…