В поисках сокровища

Несмотря на мрачные воспоминания, мир сегодня казался мне по-прежнему чудесным. За школьными воротами шумели машины, птицы вокруг пели и чирикали, почти летнее небо было ослепительно-синим, а от цветущих яблонь стоял упоительный запах. Да еще и Лев вдруг учтиво предложил проводить меня до дома, и я, конечно, согласилась. Лев провожал меня уже во второй раз, и, если честно, до этой весны никто из других парней не изъявлял такого желания. Не считая Ляли, конечно… Но Ляля – это не то. Ляля для меня – само собой разумеющееся. Как руки, ноги, голова… С ним можно обсудить все на свете, абсолютно ничего не стесняясь. Лев же – другой. С ним все по-особенному. Боишься что-нибудь ляпнуть невпопад, жадно ловишь каждый взгляд и движение. Меня все происходящее одновременно очень пугало, завораживало и приводило в восторг.

По пути до моего дома мы болтали об археологических экспедициях. Лев рассказал, как в Помпеях ученые раскопали закусочную с прилавком, на котором были изображены животные. А еще там были глиняные горшки с фрагментами козьего и утиного мяса. Конечно, Медведево – не Помпеи, но если бы нам удалось обнаружить какую-нибудь вещицу начала или, на худой конец, середины позапрошлого века… Этот разговор увлек нас обоих. Когда мы остановились у моего подъезда, Лев снова пообещал:

– Я поговорю с Марвиным.

– Поговори, – улыбнулась я. Все еще не верила, что это может произойти на самом деле – я поеду на поиски сокровищ со Стаховичем. От одной только мысли сердце ухнуло. Еще бы уломать Лялю… Хотя, с другой стороны, – а куда ему деваться? Машина есть только у Льва. Да и металлоискатель тоже появился у нас только благодаря Стаховичу.

Попрощались мы как-то скомканно. Потому что я разволновалась под пристальным взглядом Стаховича. И все-таки на прощание Лев притянул меня к себе и по-дружески обнял. Второй раз за день. И снова я почувствовала спокойствие и счастье.

В квартиру я поднималась в приподнятом настроении. Бежала вверх по лестнице, перепрыгивая сразу пару ступеней. Знала, что у отца сегодня выходной, и мне впервые за долгое время захотелось с ним поболтать. Попить вдвоем чай и рассказать о контрольной.

Входная дверь была не закрыта, но меня это ни капли не удивило. Из-за своей пагубной привычки отец стал очень рассеянным и часто оставлял дверь открытой. Тогда я решила тихонечко разуться, пройти в комнату и напугать папу. А затем, конечно, отчитать его за то, что он такой рассеянный.

Нагнувшись, я быстро развязала шнурки на одной кроссовке, сбросила ее с ноги и только теперь расслышала в квартире тихий женский голос. Так и замерла в темном коридоре, стоя на одной ноге и покачиваясь.

Голос этот был до боли знакомым, потому как принадлежал нашей директрисе.

– Как ты мог поднять на нее руку? – нервно вопрошала она. И я даже представила ее мимику в тот момент.

– Я уже извинился перед Симой, – сухо отвечал папа. – Тоня, зачем ты пришла?

– Извинился? Разве есть этому прощение? Ты хоть понимаешь, что можешь потерять и ее навсегда? Я просто обязана сообщить…

– Зачем ты пришла? – перебив ее, снова повторил отец. – Мы столько не виделись, и все было хорошо. Если бы не ты…

– Ох, не нужно только меня во всем винить, ладно? Мы оба хороши! И оба тогда этого хотели… А теперь ты выставляешь все так, будто я тебя, бедненького, совратила.

Затаив дыхание, я боялась пошевелиться. Вдруг снова стало дурно, до тошноты.

– Если бы ты ей не рассказала… – начал отец. – Один раз! Одна ошибка…

– Я не могла жить во лжи, понимаешь? И сейчас не могу! Как ты Симе в глаза смотришь, зная, что из-за нас…

Так и не снимая вторую кроссовку, я прошла на кухню и замерла в проеме.

Антонина Юрьевна стояла спиной, поэтому первым увидел меня отец. Он тут же страшно побледнел. Тогда и Антонина быстро обернулась, и в глазах ее отразился неподдельный ужас.

– Серафима… – произнесла она еле слышно. – Сима… Послушай…

Отец словно потерял дар речи. Сидя за столом, обреченно уронил голову на руки.

Я тоже не могла произнести ни слова. Мне понадобились время и силы, чтобы собраться с мыслями и охрипшим от волнения голосом проговорить:

– Так вы… Вместе… А она… Она узнала?..

– Сима, это было всего один раз, – сказал отец, так и не поднимая головы. – Один гребаный раз, Сима. За который я до сих пор расплачиваюсь.

Антонина Юрьевна молчала. Не сводила с меня испуганного взгляда. В ее глазах задрожали слезы.

– Так значит, она из-за вас… – продолжила я. А потом зло выкрикнула: – Она не пережила вашего предательства!

– Перестань! – в ответ повысил голос отец. – Это был несчастный случай… Интоксикация. Мама была больна…

Каждое новое предложение – как короткий удар под дых, отчего затошнило еще больше.

Не помня себя я вылетела на лестничную площадку. Хотелось убежать куда глаза глядят. Скорее уехать отсюда как можно дальше и никогда больше не возвращаться.