В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов

Петрозаводск

10 июля 1942 г.

Дорогие родители, отец и мать!

Во-первых, большое спасибо вам за письмо, которое получил прошлой осенью… Я получил его в Медвежьегорске после захвата Петрозаводска. Оно было для меня большой радостью, поскольку я и не ждал от вас письма. Также получил ваши фотографии, которые подтверждают ваше доброе здравие. Ваши фотографии – это всё, что есть у меня сейчас за исключением собственного мусора и того, что осталось в памяти. Все остальное съела война. Сохранилась лишь пара чемоданов, с которыми может путешествовать Лидия (жена Питкянена. – Авт.)…

[Мое] обвинение очень серьезное, и надежд выбраться невредимым остается немного. Я беспокоюсь только, что не могу написать или помочь семье, и они не знают о моей судьбе.

Отец, ты сделал правильно, что вовремя отправился отсюда в Канаду, не пострадав от войны, и не оказался отделенным от дома и от семьи, как я. Надеюсь, что скоро закончится эта проклятая война, и я, если останусь жив, то надеюсь увидеть семью и вас…

С сердечным приветом, всегда помнящий вас сын,

Аате.

P.S. 12 июня 1942 г. Теперь всё разъяснилось, и ответ писать не нужно. Уже завтра я буду покоиться с миром в земле. С прощальным приветом,

Аате[782]

Судьба Питкянена была трагичной, но не уникальной. Те американские и канадские финны, которые были призваны в Красную армию в первые месяцы войны, были искренне готовы отдать жизнь за советскую власть. Может показаться удивительным, что люди, которые несколькими годами ранее стали свидетелями репрессий против своих родственников, друзей и знакомых, тем не менее добровольно встали на защиту советского строя, особенно учитывая, что сражались они, как правило, против финской армии, а не вермахта. Такой энтузиазм можно объяснить двумя факторами. Пааво Алатало, родившийся в США в 1920 г. и переехавший в Советскую Карелию с родителями в 1931 г., рассказывал в интервью одному из авторов, как он сам, его отец и их друзья из числа американских финнов с радостью восприняли новость о советско-финской войне. Он объясняет, что социальное разделение, вызванное гражданской войной 1918 г. в Финляндии, было всё еще живо в среде иммигрантов, и американские и канадские финны верили (или старались верить), что установление советской власти в Финляндии приведет к уничтожению существовавшего там социального расслоения[783]. Та же логика продолжала действовать и два года спустя, в 1941 г.

Другим, вероятно, еще более важным фактором стала советская предвоенная и военная пропаганда. Довоенная советская идеология подчеркивала важность добровольной военной подготовки молодых советских граждан (мужчин и женщин), которая осуществлялась такими организациями, как ОСОАВИАХИМ. Благодаря этой подготовке молодые американские и канадские иммигранты, прошедшие через систему советского образования в 1930-е гг., были подготовлены к участию в будущих войнах. Когда началась настоящая война, они были готовы реализовать свои новые социальные роли, вступая добровольцами в действующую армию и часто жертвуя своими жизнями. Так, Реймонд Нисканен, приехавший вместе с родителями из Миннесоты в 1932 г., в первые дни войны был призван в артиллерийские войска. Оказавшись в окружении, он предпочел плену самоубийство, взорвав собственную гранату[784].