В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов

Стремление правительства привлечь в страну трудовых иммигрантов, вооруженных дефицитными инструментами и передовыми знаниями, изначально натыкалось на сопротивление различных ведомств, каждое из которых старалось сделать так, чтобы льготы переселенцам оплачивал кто-нибудь другой. В документах Совнаркома, приложенных к постановлениям, отчетливо видна «конкуренция» ведомств и параллелизм в решении вопросов, связанных с переселением из-за рубежа[87]. Некоторые исследователи, указывая на бюрократическое сопротивление со стороны советских ведомств, а также на общую экономическую разруху в России в годы Гражданской войны, считают это доказательством того, что переселенческое движение носило исключительно идеологический характер и не имело никакой экономической мотивации[88]. Однако сами советские руководители неизбежно подчеркивали экономический характер иммиграции рабочих в Советскую Россию. Решающим в тех условиях оказалось заявление Ленина о том, что «десяток, сотня иностранных высококвалифицированных рабочих могли бы обучить сотню и тысячу рядом с ними работающих наших русских рабочих», а потому привлечение иностранцев и желательно, и необходимо[89]. Впрочем, важна была и идеологическая составляющая иммиграции: тот же Ленин опасался, что из-за трудных условий жизни иммигранты начнут массово возвращаться домой и тем самым нанесут ущерб международной репутации Советской России. Именно поэтому он неоднократно настаивал на необходимости получения от германских делегатов, которые приезжали в Россию для ведения переговоров о переселении, расписки, подтверждавшей, что они знакомы со всеми трудностями жизни рабочих в России[90].

Другим потенциальным источником массовой иммиграции были США. Правда, ехать в Россию здесь собирались в основном не американцы, а не сумевшие вписаться в американскую жизнь эмигранты, в том числе и из самой России. Иммиграция и реэмиграция происходили под девизом помощи восстановлению советского хозяйства. В конце 1920 и начале 1921 г. в Россию прибыло примерно 16 тыс. иммигрантов из США, часто не имевших на руках разрешения на въезд. Все реэмигранты (возможно, за исключением политических) и иностранные иммигранты по собственному решению и в соответствии с условиями въезда в советскую страну приобретали технические средства для предстоящей работы и обеспечивали себя всем необходимым на два года[91].

Советская промышленность действительно нуждалась в квалифицированных рабочих, поскольку с 1917 по 1920 г. число рабочих в России сократилось с 2,6 до 1,2 млн человек Из-за нехватки продуктов питания многие покидали город и уходили в деревню[92]. Советское сельское хозяйство оставалось на чрезвычайно низком уровне развития – даже в 1928 г. в 5,5 млн крестьянских хозяйств всё еще использовали соху, а половина урожая зерновых собиралась серпами или косами[93]. В этой связи иммиграция иностранных фермеров с их современной технологией обработки земли казалась правительству чрезвычайно уместной. И в целом трудовая иммиграция поощрялась как по идеологическим, так и по экономическим причинам до второй половины 1921 г.

Вместе с тем практика приема первых иммигрантов показала нереальность замысла о массовом переселении иностранных рабочих. Практическое воплощение иммиграционных планов столкнулось с серьезными трудностями, такими как нехватка жилья и продовольствия, а резкое сокращение промышленного производства из-за Гражданской войны и международной изоляции привело к тому, что советская промышленность была неспособна трудоустроить лишние рабочие руки, прибывающие из-за границы. Иммиграция порождала конфликты, а не солидарность между советским и международным пролетариатом[94]. Эти обстоятельства, как и перемены, происходившие в стране, оказали влияние на последующие правительственные решения относительно масштабов и форм иммиграции и реэмиграции.