В поисках совершенства в мире искусства. Творческий путь отца Софрония

Известный художественный критик, Тьебо-Сиссон, в подробном обзоре отметил, что Осенний салон остается наиболее разнообразным и живым из всех существующих. Изначально Осенний салон представлял собой выставку авангардистов, со временем же он расширился, вобрав в себя разнообразные стили и направления. Далее Тьебо-Сиссон положительно отозвался о размещении работ, благодаря которому менее удачные полотна были перемещены в дальние залы и «последним оставшимся кубистам [был] отведен отдельный зал».

В своем обзоре седьмого зала Тьебо-Сиссон сначала остановился на представителях классического академического направления в живописи. Затем обратил свое внимание на работы Сергея и написал о них:

«Две маленькие картины Сахарова отличаются мягкостью и тонкостью, они напоминают Рикара и действительно заслуживают сравнения с ним»[99].

Луи Гюстав Рикар (1823–73) занимался изучением и копированием техники старых мастеров. Главными его работами были портреты, написанные в традиции старой школы. Позднее, после смерти, его стали считать предвестником символизма[100].

Отец Софроний рассказывал своим близким об этой выставке, когда он посетил Россию в 1965 году и восстановил общение с ними. Он упомянул, что очень влиятельный художественный критик написал несколько строк о нем в одной серьезной и крупной газете. Правда, вначале отец Софроний не придал особого значения этому упоминанию, пока ему не объяснили, что быть просто упомянутым среди двух тысяч четырехсот семидесяти девяти выставлявшихся художников — это большое достижение. А вдобавок к простому упоминанию заслужить комментарий — еще более значимо.

После Осеннего салона в июне следующего года Сергею Сахарову предложили участвовать в салоне Тюильри[101], что было возможно исключительно по приглашению, и куда обычно звали только элиту Осеннего салона.

Сергей представил четыре картины: Этюд женской фигуры, Женщина с бананами, Юная девушка и Букет цветов. Последняя из них была куплена господином Шероном.

На салоне Тюильри произведения искусства были собраны в соответствии со стилем и тематикой, что создавало спокойную и гармоничную атмосферу. Здесь было выставлено примерно тысяча пятьсот экспонатов. В прессе упоминались: Морис Дени, Ван Донген, Шарль Квапиль, Бенар и Ле Сиданэ. Кроме них были также названы Лапрад, Валлотон и Лебаск, а Шагал был выделен среди иностранных участников. На сей раз имя Сергея Сахарова не попало в рецензии, также не известно, в каком зале висели его картины. Судя по стилю остальных художников, можно заключить, что преобладающим было реалистическое направление — те немногие картины, репродукции которых были опубликованы, реалистические, в них есть ощущение простора, и они напоминают работы Сезанна. Главным событием Салона 1924 года был барельеф, сделанный скульптором Бурделем для здания оперы в Марселе, аллегорически изображающий разные виды искусств.

Нам известны две картины Сергея Сахарова, относящиеся к тому времени. Обе написаны маслом и находятся в частных коллекциях[102]. Одна представляет собой пейзаж с дюнами во время бури. И сюжет, и композиция здесь указывают на возвышенное содержание. Не заботясь о подробном изображении местности, Сергей стремится к передаче внутреннего напряжения, охватившего пришедшую в движение природу. Преобладание охры и коричневого создает колористическое единство картины. Оттенки цвета и тона хорошо продуманы, и их распределение на холсте сообщает изображению скрытую энергию и предельную подвижность, а непринужденная манера письма придает ему еще более выразительный характер.

Вторая картина — натюрморт (стр. 91). Она изображает стол, на котором справа стоит тарелка с фруктами, а слева лежит собранная складками скатерть. На тарелке четыре фрукта, вероятно, яблоки. На скатерти лежат груша и яблоко. Фоном выступает орнамент, изображающий ветки с листьями. Изображенные предметы размещены в продуманном равновесии между собой, и в устройстве картины, в соответствии с модернистским подходом к живописи, важнейшее значение имеет плоскость изображения и вещество краски.

Несмотря на плоскостное решение пространства, композиция в целом воспринимается трехмерной: на переднем плане — скатерть, на ней посередине — тарелка, и все это на фоне орнаментального третьего плана. Здесь отсутствует традиционная перспектива, но ощущение пространства создается сочетанием объемов и диагоналей.

Колорит композиции — холодный, преимущественно используются зеленые и голубые цвета, хотя фрукты написаны в теплых тонах, что и создает цветовую перспективу. Манера изображения фруктов определенно напоминает Сезанна, у которого также есть несколько композиций с похожим орнаментальным фоном[103]. В живописи Матисса также можно увидеть орнаментальные мотивы. Поскольку и Матисс, и Сезанн были широко представлены в московских коллекциях, вполне вероятно, что они отчасти оказали влияние на выбор сюжета и его художественное воплощение.