В поисках совершенства в мире искусства. Творческий путь отца Софрония

«Литургию можно совершать везде, даже в простой чашке[151], но если есть возможность, то почему бы не совершать ее в как можно более совершенном месте. Литургия — это не новость из газеты, которую читаешь и вечером выбрасываешь, Литургия — это событие в Вечности».

Он писал своей сестре:

«Несколько лет тому назад, охваченный желанием построить храм для Божественной литургии, я в уме моем строил не один, а десятки. И это потому, что в каждом храме “художественно” возможно выразить только часть некую, некий единственный (вернее, одиночный, частный) случай. Невозможно по-человечески вместить в один и тот же объем все комбинации форм и цветов. Попытки старых наших мастеров-богословов собрать “богословскую сумму”, выраженную в красках, фресках, привели к невероятному совершенству, к ничем затем не превзойденной красоте. ‹…› В Европе, утеряв тишину драгоценной пустыни, мне пришлось в большей мере отдаться совершению литургии, оставляя иные виды молитвы или сводя их до минимума. И это обстоятельство привело к тому, что я возжелал найти в моем сознании и реализовать такой храм, такую “обстановку” для литургии, которая хотя бы в малой мере выразила духовную сущность сего Божественного Акта. За эти годы я изъездил едва ли не всю Европу и Англию. Видел немалое количество кафедральных соборов, множество маленьких церквей, но, скорее, редко получал удовлетворение для себя в плане служения Богу литургии. ‹…› Некоторые малые храмики были ближе моей душе»[152].

Церковь преподобного Силуана [153]

В 1982 году появилась, наконец, возможность создать такое место. Внутреннее убранство трапезной было спроектировано так, чтобы она могла использоваться и как церковь, и как трапезная, но когда появилась возможность построить отдельный храм, работы по настенным росписям в трапезной были приостановлены. В 1983 году начались работы по внутреннему убранству храма. Использовался тот же метод разбавления масляных красок, что и в трапезной, и в значительной мере те же самые эскизы ради экономии времени. Отцу Софронию было уже восемьдесят семь лет, и он спешил завершить работу. Ему помогали члены общины, которых он обучил сам. Он руководил процессом, наблюдал за тем, как выполнялись рисунки, выбирал цвета и смотрел, как наносились краски. Отец Софроний сам писал основные лики и по мере сил некоторые другие части росписи. Если бы он был моложе, то смог бы сделать больше сам. Он следовал своей художественной интуиции, творя в процессе работы.

Самая главная икона, напоминающая о Литургии, или о Божественной Евхаристии, это — Тайная Вечеря. Поэтому отец Софроний счел, что эта сцена более всего подходит для восточной стены, прямо над престолом. Тот же план был использован в церкви Всех Святых, где алтарь был отделен от жертвенника, который был помещен в отдельной части за восточной стеной. Так образовалось большое пустое пространство на стене над престолом, которое идеально подходило для масштабного изображения на нем Тайной Вечери. «Это место для Литургии, и на стенах изображается богословие, в центре же — Тайная Вечеря». Самое распространенное изображение на нижней части восточной стены в православных храмах — это Христос, причащающий апостолов, что тоже является сценой из Тайной Вечери[154]. Так же как и в трапезной, отец Софроний предпочел запечатлеть более поздний момент, когда Иуда только что вышел, и Христос начинает Свою первосвященническую молитву. Сцена, где рисунок, его линии являются главным изобразительным средством, разворачивается прямо перед нами, а края стола обращены к молящимся, чтобы они чувствовали себя приглашенными присоединиться и сесть за стол рядом с апостолами. Христос сидит во главе стола, лицом к молящимся, с воздетыми в молитве руками, как предстоящий священник. На столе перед Ним только евхаристическая чаша и блюдо с литургическим хлебом, что указывает на то, что совершается Литургия. Глаза всех апостолов обращены ко Христу, их лики выражают напряженное внимание. Апостолы изображены в светлых одеждах, все в одном тоне, чтобы не отвлекать внимания от центра. Цвет их одежд — это неокрашенная штукатурная основа стенописи, на которую нанесены лишь редкие линии и блики. Отец Софроний очень любил тон этой замешанной на песке штукатурной обмазки стены с его чуть теплым оттенком, ибо в работе с белым цветом чрезвычайно трудно добиться живости и красоты тона, не разрушив при этом поверхности изображения.