В поисках утраченных предков (сборник)

6. Сплошные загадки

История не меню, где можно выбирать блюда по вкусу.

Ю. Лотман

Едва я потянул на себя массивную архивную дверь, как с Петропавловки бухнула пушка, и звук выстрела, шелестя под фермами мостов, пронесся к заливу.

Спустившись в низок гардероба, я поздоровался, разделся, поставил в ячейку портфель. Меня не покидало ощущение, что со вчерашнего вечера в Архиве всем было хорошо известно: утром придет потомок шпиона смотреть дела своего предка. Поднялся по лестнице, предъявил милиционеру пропуск, он сдержанно кивнул: «Проходите!» Стараясь шагать не шумно, прошел в читальный зал.

На моей полке зеленел обложкой толстый журнал, прошитый вощеной бечевкой, и лежала строгая казенная коробочка. Открыв ее, я обнаружил свернутую фотографическую пленку и корешок своего запроса с номером дела: «…Каралюс Фома Осипович. Дело по обвинению в шпионаже».

С журналом и коробочкой я подошел к столу регистрации и дождался, пока девушка в милом джинсовом комбинезончике не спеша запишет на фамилию исследователя Каралиса Д. Н. «Дело по обвинению в шпионаже Каралюса Ф. О., 1917 г.». А также «Наряд сведений по Саратовской судебной палате за 1906 год». Почти полное совпадение фамилий мог не заметить только слепой. Девица же была вполне глазаста.

– Благодарю! – как можно отчетливее и бодрее сказал я, кланяясь сотруднице. – Соблаговолите подсказать, где и как можно посмотреть сей микрофильм. – Делать вид, что обвиненный в шпионаже Каралюс не может иметь ко мне никакого отношения, было бы смешно.

– За читальным залом есть специальная комната. Там аппараты. Не все исправны, но найдете… – Девица отвернулась к тумбочке и стала что-то выискивать среди бумаг.

Благодарственно кивнув, я гордо пронес журнал и коробочку через читальный зал (Людмилы я не обнаружил) и сел за свободный стол с черной громадой диаскопа. Да, возможно, я потомок резидента германской или японской разведки – ну и что? Я пытался подбодрить себя слышанной где-то фразой: «В любой ситуации следует сохранять хладнокровие, ибо через сто лет это не будет иметь никакого значения», но в моей ситуации все выглядело наоборот: мои находки будут иметь значение и сегодня, и завтра, и через сто лет… Как говорили Стругацкие, будущее создается тобою, но будет принадлежать не тебе.

Страшное дело – архивы!

Коробочку со шпионскими пленками я отложил.

Сначала взглянем на революционную деятельность деда в Саратовской губернии Российской империи в апреле 1906 года. Что умышлял мой будущий дедушка в уже солидном сорокашестилетнем возрасте против самодержавия?

Я нашел нужную страницу. Машинописный текст. Увы! Ничего конкретного.

«…14 апреля 1906 г.

Справка о Коллежском Асессоре

Александре Николаевиче Бузни

(сахаро-акцизный надзиратель Тамбовского Акцизного Управления)

Учитывая, что Бузни А.Н. глубоко сожалеет о случившемся и семья его находится в бедственном положении, отменить его высылку в Вологодскую губернию и разрешить возвратиться в Тамбов под надзор Губернатора».

С одной стороны, я порадовался за дедушку, который миновал ссылку в студеную Вологду и вернулся в теплый яблочный Тамбов. И за себя тоже: через год в семье деда, «которая находилась в бедственном положении», родилась моя мама, а еще через сорок лет в Ленинграде, в роддоме рядом с Духовной семинарией, на свет появился и я. Прощая дедушку, власть благословляла к жизни меня… С другой стороны, следовало ли ввязываться в бунтарские дела, чтобы вскоре глубоко сожалеть о случившемся? Как-то странно.

Но в чем состав, в чем шкода, в чем умысел? Что занесло деда из Тамбова в Саратов? Я достал трудовой список деда: в 1906 году он уже девять лет заведовал губернской химической лабораторией акцизного ведомства.

Ездил в командировку?

Хорошо могла закончиться командировочка – чуть не выслали в Вологодскую губернию. Перелистал слежавшийся журнал от корки до корки. Врачи, учителя, рабочие сахарных заводов, поденщики, крестьяне… «Дело производством прекратить», «Передать в уголовную палату», «Наложить штраф»… Чем огорчили саратовскую власть все эти люди – ни слова. И как-то по-детски звучит в нынешних временах тогдашняя причина помилования деда: «учитывая, что он глубоко сожалеет о случившемся и семья его находится в бедственном положении…» Может, дал взятку или нашелся блат? Но такое плохо вяжется с образом революционера и бунтаря…

Случись деду получить ссылку в Вологду, его судьба могла побежать совсем по другой дорожке. В маленьком северном городке, обжитом ссыльными революционерами, он мог познакомиться со Сталиным, Молотовым, Орджоникидзе…

Взяв журнал, я на цыпочках дошел до Серафимы Игоревны. Она была подчеркнуто любезна, как с висельником перед его последней просьбой, что выдавало ее осведомленность о шпионском деле.

– Запросите, милочек, Саратовский архив! В апреле девятьсот шестого там еще Столыпин был губернатором! Спуску никому не давал, сами знаете. Адресочек я вам дам… – Она открыла толстую потрепанную книгу и нашла нужную страницу. – Переписывайте, пожалуйста…