В поисках утраченных предков (сборник)

Далее Румянцев призывал меня пустить бредень поисков вширь и вглубь.

«…Ваши потомки будут благодарить Вас за ту последовательность и настырность, с которой Вы восстанавливаете фамильную драгоценность, называемую историей рода. Полагаю, что даже простое переложение содержания документов может оказаться весьма увлекательным чтением. А у Вас материал идет ядреный и изобильный, хорошо приправленный дунайско-балканской экзотикой. Всему этому можно позавидовать.

Рот фронт, боярин. Да поможет нам Бог!

г. Кишинев. Евгений Александрович Румянцев».

Хорошенькое письмецо, ничего не скажешь. Молдаване, греки, помещики, великие армаши, юристы, поэтессы. И даже крупный антисемит забрел в родовой бредень. Кого только не вытащишь из глубины веков! Теперь для баланса надо извлечь из прошлого какого-нибудь известного раввина, и пусть они на пару ведут нескончаемые диспуты на философско-исторические темы. Только бы меня не втягивали…

Я достал лупу и принялся разглядывать на присланном фрагменте топографической карты излучину Днестра, на берегу которого виднелись прямоугольники деревень, которыми владели материнские предки. Карта была подробная, и в деревнях светились прожилки улиц, идущие вдоль речного берега. На противоположной стороне Днестра – Украина.

Снял с полки обтрепанный географический атлас, нашел Молдавскую ССР. Вот она – излучина Днестра возле города Сороки. Представил: блестит голубым река, зеленеет сочной травой пойма. Так всё потом и оказалось.

18. Здравствуйте, прадедушка!

«Время проходит!» – привыкли вы говорить по неверному пониманию. Время стоит – проходите вы.

Талмуд

Я устанавливаю ночные дозоры на перекрестках прошлого. Сны теперь мне снятся непростые.

Однажды Людмила, которую я вновь повстречал в архиве, спросила:

– А вы за предков молитесь?

Я пробормотал, что в принципе, когда бываю в церкви, подаю панихидные записочки за ушедших родителей и братьев, ставлю свечи Спасителю.

– Обязательно молитесь два раза в день! – строго посмотрела на меня Людмила. – Утром и вечером. Можно дома, но лучше в церкви. Об упокоении душ рабов Божьих – и далее по списку. Ведь кроме нас этого никто не сделает.

– Хорошо, – кивнул я. – А помните, вы про польский портрет говорили?

– Потом как-нибудь покажу, – она махнула рукой и торопливо зашагала к своей полке с делами.

Портрет отодвинулся на будущее. Я стал молиться…