В поисках утраченных предков (сборник)

«О, Ларс! О, Джорджио! О, Серджио!» – приветствовала Анатолия компанию, и все трое мужчин вскочили, уступая ей место. «Но, но, но», – отвергла их предложения Анатолия и бочком села на парапет, игриво покачивая ногой и опираясь на выставленную сзади руку, отчего вся композиция – усевшиеся полукругом мужчины и контур женщины на фоне моря – приобрела романтический оттенок. Два прозаика и один поэт, задрав головы, смотрели на свою музу. Да, умела Анатолия вписаться в компанию. Джордж, прихрамывая, сбегал на кухню и принес чистый стакан, который вручил Анатолии с торжественностью кубка. Анатолия выпила и откинула назад голову, как бы любуясь небом и в то же время демонстрируя свои формы и профиль. Ларс поднес ей бутерброд с лососем, и она принялась жевать, встряхивая кудрями и смахивая с подбородка крошки.

«О, да, женщины!..» – воскликнул Джордж и хотел, по-видимому, поделиться своими наблюдениями за прекрасным полом, но Ларс неожиданно икнул, извинился и сказал, мечтательно глядя в небо: «Социализм – это хорошо. Икк… прошу прощения». Так несмышленый мальчуган сообщает публике, что король-то голый. Сентенция была высказана столь мечтательно и не к месту, что Джордж, забыв о женщинах, склонил голову набок, как бы подкручиваясь под сидящего напротив Ларса, и спросил негромко: «Почему, Ларс?»

– Социализм – это хорошо, – повторил малыш Ларс, продолжая улыбаться в небо. – При социализме, – тут он сложил пальчики пирамидой, – у всех есть работа. При социализме писатель пишет не о том, что ниже пояса, а о том, что выше. Он пишет для общества, а не для толпы…

– Что же вам мешает писать для общества при капитализме? – Джордж наклонил голову в другую сторону. – И о том, что выше пояса? – Он чиркнул себя ладонью по брючному ремню и устремил руку вверх.

– Ничто не мешает. – Ларс смотрел почему-то на Анатолию, которая дожевывала бутерброд. – Но при социализме писать лучше, – беззаботно сообщил он.

Джордж, похоже, собирался плюнуть на загадочные рассуждения шведа – мало ли, как на кого действует алкоголь, – и вернуться к теме женщин, но Анатолия сказала неожиданно и просто, как давно для себя решенное: «Социализм – лучше, чем капитализм», – и отряхнула руки от хлебных крошек.

Джордж, не понимая, к чему идет разговор, недоуменно пожал плечами. Медведев, закинув назад голову, внимательно следил за Анатолией.

– При капитализме только и слышишь, – продолжила Анатолия, – «деньги, деньги, деньги». – Она потерла палец о палец. – А при социализме главное – человек! Не-ет… – сказала она протяжно и поводила головой, отрицая капитализм: – Социализм лучше… Коммунизм плохо, – тут она сделала гримасу и, как бы извиняясь, взглянула на Медведева, – а социализм – оо-очень хорошо.

Джордж, как истинный человековед, раздумчиво покрутил головой – не простые пошли разговоры, ох, не простые…

– Джордж! – неожиданно для самого себя сказал Медведев и поднял указательный палец. – Джордж, как вы думаете, если бы СССР и страны общего коммунистического лагеря построили социализм, это понравилось бы Америке?

– Я не знаю, – весело пожал плечами Джордж. – Я не американец, я румын. Думаю, не понравилось бы. Но хорошо ли было людям при социализме? Вам? Мне?

– А вы допускаете, что Америка имела с СССР холодную войну за первенство в мире? И это была война идей – в первую очередь!

– О, да, – кивнул Джордж. – Это широко известно! Конечно!

– И вам, конечно, известно, что мы проиграли эту войну?

– Это был не проигрыш! – не согласился Джордж. – Это была конвергенция! И разрушение тирании, империи!

– О’кей! – кивнул Медведев. – Итак, одна империя разрушила другую. Это не я сказал, это вы сказали! – Он уточняюще поднял палец. – Что это значит для побежденных? Это означает… – Медведев услышал, как в его номере звенит телефон, выставленный к окну. – Извините…

Он взлетел по бетонным ступеням, с хрустом отпер дверь… «Алле!»

– Ну, что делаешь? – вместо приветствия тяжелым голосом спросила Настя.

Медведев глянул на часы: до звонка на кладбище уйма времени. Как разговаривать? О чем? Оправдываться? Расспрашивать о вчерашнем?

– У нас сейчас семинар по европейской литературе и философии переходного периода, – брякнул Медведев. – Я случайно заскочил. За тезисами. Закончится часа через два. Я тебе перезвоню…

– Ну-ну… – сказала Настя.

За окном хохотала Анатолия – Джордж показывал гимнастический трюк с использованием бутылки. Медведев задвинул раму.

– У вас все в порядке? – Медведев изображал торопливость, порыв к трибуне, нацеленность на доклад.

– У нас? – со значением переспросила Настя. – У нас-то все в порядке… Ладно, пока…

Медведев положил трубку, постоял у окна, хотел было плюнуть на диспут и сесть писать в дневник, но спустился на террасу.