В поисках утраченных предков (сборник)

– Каждый гражданин своей страны должен быть националистом! – возвещал Джордж. – Но национализм бывает агрессивный и конструктивный. Вот Ларс! – он показал на Ларса. – Он любит свою Швецию и хочет сделать ее лучше. Он никому не навязывает свою модель шведского социализма. Так, Ларс? Или Анатолия. – Джордж, как конферансье, плавно взмахнул рукой, представляя публике сестру-хозяйку. – Вы любите Грецию, Анатолия?

Анатолия, словно ее и впрямь вызвали на сцену, смущенно заулыбалась:

– Да, я люблю Грецию, люблю прекрасный Родос. – Она спрыгнула с парапета и оправила сзади брюки. – Но мне надо идти работать. Спасибо! – Она сделала компании ручкой и скрылась в дверях флигеля.

– Я не политик, – признался Ларс и посмотрел на Медведева. – Но мне интересно, что вы сейчас возводите в России? Социализм, капитализм? У вашего правительства есть чертежи?

– У нас нет правительства, – тихо признался Медведев. Он подумал, что пора бы позвонить Оксане, если она сама не звонит. Как она себя чувствует после вчерашнего?

– Но у вас есть президент, – напомнил Ларс. – Странный господин, но он – ваш президент! Вы его избирали. Народ его понимает?

– Ларс, это долгий разговор, – мягко сказал Медведев. – Надо очень много водки и времени… – Он задумчиво почесал переносицу. – Я бывал в Швеции, это хорошая, уютная страна. Шведы – отличные парни. Шведский хоккей – класс! «Вольво», у меня была «вольво», – это класс! Пёр Лагерквист, Тувви Янсон – я издавал их – это класс!

– У нас не так все просто и хорошо. – Ларс налил себе водки и выпил. – Есть проблемы…

– А у кого их нет? Нет проблем только на кладбище… – Медведев подумал, что его проблемы сейчас именно там – найдутся Настины следы на снегу или нет…

Джордж обескуражено посмотрел на быстро пустеющую бутылку и подозрительно глянул на Ларса, закинувшего ножку на ножку. «Кто, в конце концов, опохмеляется? – прочитал Медведев на его румяном лице. – Или у шведов так принято – без тоста, в одиночку?»

– В Швеции много проблем, – озабоченно продолжал Ларс. – Например, экология. Очень много плохой рыбы – химия.

Медведев посидел, дослушивая рассуждения Ларса о ядовитой рыбе в Балтийском море, и поднялся: «Как себя чувствуете, Джордж?» – «Отлично! Никогда не чувствовал себя лучше! Готов к новым интересным делам!» – «Я мог бы и не спрашивать, вы отлично выглядите! Всем спасибо за компанию. До свидания!» – Медведев подхватил свое кресло и поклонился.

…Оксана радостно вопила из трубки: «Ты не представляешь, что сейчас было! Приходил Розалис, стоял в коридоре на коленях – я его дальше не пустила. Я ему высказала все, что о нем думаю…» Что думала Оксана о Розалисе, Медведев хорошо знал. Но Оксане хотелось передать разговор в лицах. Медведев выслушал его, мотая головой и тихо посмеиваясь. «Так и сказала: «Пошел на хрен со своими цветами»?» – «Так и сказала! А что ты думаешь, я с ним церемониться буду? Пнула эти паршивые цветы и закрыла дверь. Через пять минут выглянула – ни его, ни цветов. Забрал – наверное, жалко стало. Букет с ребенка ростом, представляешь? А ты чем занимался? Что-то голос грустный. Жене позвонил?» – «Нет. Попозже позвоню». – «Имей в виду, если она тебе не поверит, я билет в Афинах сдам и с тобой полечу. Я серьезно. Я виновата, я все и исправлю! Не хватало, чтобы у тебя из-за меня были проблемы. Я этого не допущу».

Они договорились созвониться чуть позднее, быть может, сходят прогуляться.

…Кладбищенский телефон ответил сразу, оказалось, что Борис Михайлович вышел на участок. Медведев не удержался – набрал номер сотового и услышал спокойный, приятный баритон: «Слушаю вас… А, это вы! Я как раз подхожу к захоронению. – Медведев слышал, как ритмично дышит идущий по снегу человек, слышал, как он шмыгает носом. – Алёпины, правильно? Так… Подхожу, смотрю… Да, похоже, вчера кто-то был. Женские следы, гвоздички стоят, скамейка от снега расчищена. Похоже, что вчера. Все? «Спасибо» не булькает. Пока». Медведев положил трубку. Яркие солнечные лучи и ветерок безжалостно добивали клубы расплывшегося по комнате табачного дыма. Он осторожно взял с тумбочки образок Святой Блаженной Ксении Петербургской и чмокнул его.