В поисках Великого хана

Он хитрил с самим собой, собираясь навестить Акосту теперь, когда находился на пути к богатству, под тем предлогом, что иначе лекарь может счесть его неблагодарным, зазнавшимся, позабывшим о его добром отношении в первые дни пребывания Колона в Кордове. На самом же деле иное желание руководило этой сложной натурой, в которой хорошее было перемешано с дурным, а всей этой душевной мешаниной управляли злобное тщеславие, не способное великодушно забывать, подозрительность, самовлюбленность, которые заставляли его видеть обманщиков и завистников в каждом, кто смел оспаривать его высказывания.

Именно Акоста выдвинул наиболее убедительные научные доводы против его проекта в кордовском совете. Следовало зайти к нему и показать себя в новом виде, после подписания договора с королевской четой.

Знаменитый лекарь как раз думал о нем с предыдущего вечера, после того как Донья Менсия сообщила ему, что бывший книготорговец прибыл, как важная особа, на постоялый двор «Трех волхвов».

Утром Акоста побеседовал кое с кем из кордовских жителей, знавших все свежие дворцовые новости. Всем им уже было известно осоглашении, состоявшемся между королевской четой и «человеком в рваном плаще», который теперь по королевскому указу именовался доном Кристобалем. Условия соглашения были выработаны им самим и отцом Хуаном Пересом, а королю с королевой осталось только принять их через посредство писца, Хуана Колома, который под каждым разделом подписал: «Так угодно их высочествам».

Когда же Акоста узнал, на какие условия этого фантазера согласилась королевская чета, он был изумлен не меньше, чем король дон Фернандо в тот день, когда Колон впервые изложил ему свои требования.

Потом он улыбнулся, подумав, что если даже Колону действительно удастся добраться западным путем до пресловутой страны Великого Хана, то почти все чрезвычайные права, которые он получил, на деле останутся неосуществленными. Как сможет он быть губернатором и вице-королем Сипанго и Катая — стран, почти столь же обширных, как вся Европа? «Царь царей» располагает несметными войсками, отрядами боевых слонов, тысячами гудов с парусами из прочных тканей, с золотыми драконами и другими сказочными геральдическими фигурами, украшающими их корму.

Что там будут делать две или три каравеллы, полуразбитые после плавания, втрое более длительного, чем предполагает этот безумец, и их команды, насчитывающие всего несколько десятков христиан, если даже они и доберутся до этих отдаленных азиатских берегов?

Это путешествие будет не чем иным, как поездкой посла, который вернется оттуда — если только сможет — с дипломатическими дарами, по-восточному пышными; но не может быть и речи о завоевании ближних архипелагов азиатского востока или так называемого материка.

Когда днем знаменитому лекарю сообщили, что дон Кристобаль ждет у ворот и хочет его видеть, он вышел ему навстречу с распростертыми объятиями и провел его в свою просторную библиотеку.

Он искренне поздравил мореплавателя с его жизненными успехами после той бедности, в которой тот раньше пребывал. С мягкой иронией человека оседлого, преданного наукам и безотчетно ненавидящего оружие, он отдал должное воинственному виду этого таинственного книготорговца, о бурном прошлом которого он всегда догадывался.

Но с проектом его он никак не мог согласиться, считая его фантазией, идущей в разрез с наукой, хвастливой выдумкой недоучки, вообразившего, что он почти сразу овладел всеми знаниями, которые обычно приобретаются и течение целой жизни, заполненной учением.

Поговорив о двух своих сыновьях и попросив доктора позаботиться о них во время его странствий, Колон продолжал рассказывать о своих предстоящих делах с нарочитой скромностью, настолько вызывающей, что Акоста угадал истинную причину его прихода. Он пришел, чтобы отомстить ему, самолично сообщив о своем торжестве.

Отбросив витиеватые обороты, которыми он выражал доктору благодарность за его будущую заботу о детях, Колон, вдруг сказал:

— Да будет известно вашей милости, сеньор доктор, что их высочества, могущественнейшие король и королева Испании, узнали от меня о землях Индии и о властителе, называемом Великим Ханом, что на нашем языке означает, как вашей милости известно, «Царь царей», а также о том, что он неоднократно, подобно своим предшественникам, посылал в Рим гонцов за знатоками нашего святого учения, чтобы они просветили его, но святой отец не мог исполнить его просьбы, и все эти народы, предающиеся идолопоклонству и ереси, были тем самым обречены на гибель. Их высочества, столь возлюбившие нашу святую христианскую веру и жаждущие распространить ее, задумали послать меня, Кристобаля Колона, в эти области Индии, с тем чтобы я повидал там этих правителей, народы и земли, местоположение их и все остальное и решил, каким образом приобщить их к нашей святой вере, Габриэлю Акосте все это было известно, и он безмолвно выслушал это вступление. Колон продолжал: