В поисках Великого хана

Хиль Перес сообщил также вместимость каждого из судов экспедиции. У корабля «Санта Мария» она составляет двести бочек, у «Пинты» — сто пятьдесят и «Ниньи» — сто. В Средиземном море грузоподъемность судна измерялась по количеству мешков пшеницы, которые в него грузили. Моряки Северной Испании, галисийцы, кантабрийцы и баски, возили в Англию и прибалтийские порты не пшеницу, а вино и потому привыкли мерить на бочки и бочонки.

— А это не одно и то же, — повторял строгий учитель. — Хороший моряк не должен забывать при расчетах, что десять бочонков составляют двенадцать бочек.

Посреди палубы судна помещался очаг — кухня на открытом воздухе, вокруг которой почти всегда толпились матросы. Одной из обязанностей корабельных слуг было следить ночью за тем, чтобы угли не погасли и можно было бы в любую минуту разжечь огонь.

Днем на очаге кипели два корабельных котла; один — для матросов носовой части, другой — для избранных особ, занимавших кормовую башню.

Тут Хиль Перес начинал говорить об огромном количестве кинталов морских сухарей или галет, погруженных на корабль. Кроме того, он насчитывал дюжины кинталов риса, бобов и гороха, составлявших обычную пищу экипажа, как и копченое мясо или, в постные дни, треска и другая сушеная рыба. Много также было бочек вина, оливкового масла и уксуса.

— Уксус, парень, вещь очень полезная: его подливают в воду, когда она начинает портиться, и тогда ее можно пить. Пригодится он и в те дни, когда готовят рыбу, а также хорошо бывает побрызгать им в помещениях, где спят матросы: это предохраняет от болезней. Иной раз портится воздух в трюме под палубой, и тогда там можно дышать только в том случае, если капнуть туда немного уксуса или мочи. Средство испытанное: я сам не раз применял его.

Тушами или салом боцман называл куски засоленной свинины или копченого мяса, припасенные кладовщиком. Флотилии он присвоил мужественное название флота, точно так же как именовал смолой черную жидкость, которой пользовались, чтобы промазывать и шпаклевать судно. Они везли большой запас этой смолы и немало кинталов сала, чтобы обмазывать им судно.

— Тебе, человеку сухопутному, и не понять, что это значит — обмазать судно. Это значит — надеть на него снизу рубашку из сала, чтобы оно хорошо скользило и морские травы не цеплялись за просмоленную обшивку.

Боцман учил Фернандо почтительно держаться с кладовщиком и с его помощником, так называемым водяным альгвасилом, ответственным за хорошую сохранность питьевой воды и за ее справедливое и разумное распределение между командой. Когда судно входило в порт, они вместе с боцманом должны были там пополнять запасы воды, дров и солонины, а также доставать свежий провиант. На судне имелись хорошие остроги, большие железные трезубцы, которыми можно ловить дорад и разных морских животных, снующих вокруг корабля в тихую погоду.

Важное место среди морских съестных припасов того времени занимал сыр, который всегда в большом количестве брали с собой в дальнее плавание. В непогоду огня в очаге не зажигали: качкой опрокидывало котлы, а пламя металось так, что грозило пожаром. Иногда же волны, перекатываясь через палубу, заливали очаг, и в такие дни экипажу выдавали только морские сухари, сыр и вино.

Навес — это непромокаемая, то есть просмоленная ткань, натянутая над палубой. Парад — означает смотр экипажа, и Фернандо, едва заслышав сигнал, должен занять свое место на палубе вместе с другими корабельными слугами, а если он этого не сделает, его туда притащат, или, иначе говоря, приведут насильно, подгоняя тумаками и подзатыльниками.

Он должен слушаться матросов, людей почтенных, проживших большую жизнь и достойных всяческого уважения. На корабле люди живут не так, как в сухопутной армии, где командиры и простые воины отделены друг от друга почти непреодолимыми различиями в положении.

Каждый опытный матрос может стать лоцманом, или маэстре судна, и точно так же он может отказаться от этого звания и вернуться к своему прежнему скромному Делу.

— Вот, например, сеньор Хуан де ла Коса, который еще несколько недель назад был здесь капитаном, а сейчас всего-навсего маэстре и мог бы точно так же стать рядовым матросом. А на судах сеньора Мартина Алонсо и его брата Висенте заслуженные люди работают на носу как простые матросы, а ведь у меня на глазах они были и лоцманами и маэстре. Всякий бывалый моряк умеет читать карту и измерять высоту солнца с помощью приборов; умеет, он управлять рулем, не сбиваясь С курса, как приказывает шкипер, и стоять на вахте три часа подряд, не задремав, потому что заснуть на вахте — это подлость, на которую способен только бесчестный человек, который не ценит ни своей, ни чужой жизни.

Фернандо следует также повиноваться и юнгам; все это люди выносливые и сильные, им от восемнадцати до двадцати лет; ведь они-то и взбираются на мачты и реи, когда ветер крепчает и надо убрать бинеты и оставить только брамсель, то есть парус на фок- и грот-мачтах; они-то и гребут на шлюпках и лодках, откачивают воду насосом и, словом, выполняют все работы, требующие особой ловкости.