В поисках великого может быть

Важной особенностью культуры XVIII века является не только её полная секуляризация, но и деэтизация. Она становится силой, независимой от государства, и приобретает как бы экстерриториальность. В этом смысле очень показательна личность Франсуа Вольтера, которому удалось добиться этой экстерриториальности, когда, переехав в городок Ферне, расположенный на границе Франции и Швейцарии, он впервые почувствовал себя независимым и свободным. Ферне становится местом паломничества, духовной столицей Европы.

Возникает новая сила – европейское общественное мнение, или, как говорили в XVIII веке, новая держава, во главе с Вольтером (псевдоним Мари Франсуа Аруэ, 1694-1778).

С этой силой вынуждены были считаться европейские монархи. Прусский король Фридрих II, русская императрица Екатерина II, шведский король Густав III и другие вели переписку с Вольтером, добивались его расположения. Настоящим триумфом был приезд Вольтера в Париж в феврале 1778 года, незадолго до его кончины. Фонвизин, который находился в эти дни в Париже, писал графу Панину, что приезд Вольтера в Париж подобен сошествию божества на землю, и, если бы Вольтер захотел преподать современникам новую религию, все бы обратились к ней. Вольтер стал символом независимости мысли и слова, не признающих над собой никаких авторитетов, кроме разума, таланта и справедливости.

Важнейшее место в культуре XVIII века занимает искусство. Оно было прообразом той гармонии искусственного и естественного, культуры и природы, к которой стремился XVIII век. Эстетика как философская дисциплина начинается, собственно, только теперь. XVIII век – первый век эстетики и последний век классицизма, его закатный час.

Что привлекало просветителей в классицизме? Им казались близкими выраженная в классицизме позиция художника, сознательно относящегося к миру и к самому себе, способного действовать на рациональных основах, а также взгляд на искусство как на создание искусственное, творение человеческого духа. Источником прекрасного является форма, в которой выступает разумная творческая воля автора, торжествующая над грубой материей. В художнике ценится артистизм, способность преодолевать трудности, систему ограничений, накладываемых на него эстетическими законами, установленными правилами. Вольтер считал, что никогда не существовало искусства, которое не ценилось бы сообразно с его трудностями… Недаром греки поместили муз на вершину Парнаса. Но просветители пытались снять дуализм разума и природы, присущий эстетике классицизма XVII века. Искусство должно походить на природу. «Прекрасно только то, что естественно», – утверждает Вольтер, отдавая себе ясный отчёт в том, что естественность художественного произведения – всего лишь эстетическая иллюзия, только видимость, и достигается она неустанным трудом, виртуозным мастерством, строгим соблюдением правил. Эта двойственная природа «искусственной естественности» определяет и двоякое её восприятие.

В эстетике XVIII века важнейшее значение приобретает категория вкуса. Вкус – это воспитанное культурой понимание красоты и одновременно непосредственное чувство. «Вкусу мало понимать красоту произведения, – говорит Вольтер, – ему необходимо эту красоту почувствовать». Будучи непосредственным чувством, вкус одновременно аналитичен, это умение отделить сильное от слабого, разбираться в оттенках. Вкус – это чувство, пронизанное мыслью; в нём соприкасаются природа и культура, искусственное и естественное, он своеобразный посредник между ними. Поскольку создается видимость естественности, публика поддается художественной иллюзии и захвачена жизненным содержанием произведения искусства, но истинные ценители, люди, обладающие вкусом, понимают, что жизненность – это только видимость, и ценят в художнике мастерство, виртуозность, способность преодолеть любые ограничения и казаться естественным и свободным. При этом оба плана не исключают друг друга, а присутствуют одновременно, создавая особый художественный эффект.