В поиске индиго (СИ)

— Не все такие… — тихо произнес Алекс, обнимая девочку. — Многие совершают зло во имя доброты… Даже я, как бывший полицейский, могу сказать, что не все заключенные в тюрьмах виновны или достойны наказания. За мою историю, можно пересчитать по пальцам, кто действительно совершал преступления во имя злых побуждений. Даже этот человек, что созвал тебя, когда-то был доктором, спасшим немало жизней. Да и все это зло, он проделал ради одной благой цели — спасение собственного сына. Ты, маленькая девочка, которая не знает, на что способны любящие родители для спасения своего ребенка. За сына или дочь, ради которых они проживают вторую половину своей жизни.

Фитцжеральд присел на колени, и девочка, уткнувшись в его плечо, все не переставая лила слезы.

— А ты сможешь показать мне жизнь родителей?

— Я… — замялся детектив. — У меня еще нет детей.

— Ну и что? Просто представь.

Черно-белый мир заполнился бесчисленным множеством фотографий. В этот самый момент Фитцжеральд понял, что находится не в сознании девочки, а в своем собственном.

— Хорошо, — улыбнулся детектив. — Смотри.

И представление началось… Первые фотографии были реальными кадрами воспоминаний. Внезапная встреча в метро, ее голубые глаза, черные волосы, светлая кожа… Второе ночное свидание, прошедшее по-ребячески на крыше одного из небоскребов Нью-Йорка с пересчитыванием ярких звезд и определением тех или иных созвездий. Третьей фотографией был богатый ресторан в медовых тонах… Затем кадры воспоминаний сменились на планируемое будущее. Свадебное венчание, где Алекс в темно синем костюме стоит рядом с алтарем под руки с Миленой в белой фате с букетом белых лилий. А среди множества гостей в роли друзей жениха находятся Митч Томсон, Сайман Фитцжеральд и Элен Паркер. За этими кадрами тянулись кадры брачной ночи — обнаженные тела в дорогом отеле города под сиянием теплого света ароматизированных свечей, занимающиеся любовью. Теплая картина пламенных оттенков сменилась на белые больничные палаты роддома, где Алекс дрожащими руками держит новорожденного. Другая фотография — первые шаги, снимаемые на видеокамеру отцом, знаменательное событие происходит в изумрудном парке. Затем кадры школьных дней, и как сам Фитцжеральд старший проверяет отметки младшего в семье. Первый футбол, первая рыбалка, походы в лес, студенческие годы, поездка в Европу, он знакомит свою любовь с родителями, его свадьба, их первенец… Кадр за кадрами, слайд за слайдем девочка видела жизнь родителей… Завершением истории в фотографиях была картина смерти. Но она не была мучительной, не была болезненной… Смерть изображалась, как счастливый исход. Могильные надгробья Милены и Алекса Фитцжеральдов располагались рядом друг с другом. Осенний день с ярким солнцем и безмятежным небом. С печалью в лицах, с накопившимися на глазах слезами стояла их семья: уже повзрослевший сын с сединой на волосах, его красавица жена, их дети и первый внук, которого они назвали в честь деда Алексом… Это была солнечная печаль… Детектив в своих представлениях не показал ни войн, ни измен, не ссор, ничего плохого. В последние моменты сознания, умирающий человек забывает все нехорошее и прокручивает только счастливые моменты. А легче всего вспоминаются эти кадры в окружении своих близких.

— Вот это и есть жизнь родителей, — пояснил детектив, уже возвращаясь в обыденную реальность.

Роза усмирила свои силы и уткнулась в плащ детектива. Все успокоилось и приняло прежний вид. Пока Митч вызывал подкрепление и скорую помощь, Алекс уточнял фамилии детей, среди которых он узнал только Алана Джонса, младшего брата одного из членов «Железнодорожной банды» Дельфина, ради которого он окончательно и взялся за расследование. Лэнгдон, все еще страдая от боли, хромая, дошел до колбы, где спал многолетним сном его сын, и уставился на нее.

— Родной мой, — поглаживая стекло, приговаривал отец. — Прости меня за все. Я уже давно умер… Я должен был погибнуть еще с твоей матерью… Смыслом жизни последние годы был только ты.

Роза, услышав речь доктора, подошла к стеклянному сооружению, в которой томился мальчик. Как только ребенок индиго положил руку на стекло, грудь спящего наполнилась воздухом, и сын доктора открыл свои голубые глаза. Как только девочка убрала руку — подросток снова заснул.

— С ним все будет хорошо, — смотря своими черными глазами на Лэнгдона, сказала девочка. — Ему просто нужно немного отдохнуть.

Доктор поднял голову на дверь, ведущую в тоннель, откуда он и выносил трупы детей, и произнес:

— А со мной все кончено.

Резко рванув к этой двери, Альфред запер ее с другой стороны.

— Вот сукин сын! — пытаясь выломать дверь, завопил Митч.

Затем, вынув девяти миллиметровый «Colt», трижды выстрелил в замок. Но дверь не поддалась. На пороге появилось подкрепление в виде полицейского наряда и пары врачей, и Фитцжеральд приказал им:

— Позаботьтесь о детях! — и обратился на ходу к лейтенанту. — Митч, побежали к машине! Тут только одна дорога!