В походах и боях

Из опроса захваченных в этом бою пленных выяснилось: в 15.00 немцы посадили пехоту на 14 автомашин, впереди бросили 15 танков и 4 самоходных орудия и под прикрытием дымовой завесы и сильного артиллерийского огня с ходу контратаковали 173-ю дивизию.

Положение к 16 часам полностью восстановлено. Противник понес большие потери, в беспорядке отошел в балку Среднюю… Геннадий стал раздувать самовар, чтобы попотчевать писателей горячим чаем. Вошел Швыдкой. Оказывается, он был все это время у Аскалепова.

— Таки было жутковато, — сказал инженер, — они подошли к самому НП командира дивизии. Аскалепов — молодец, взял свой резерв — батальон и роту саперов, сам пошел впереди.

— Это очень далеко отсюда? — спросила Василевская.

— Нет, не очень, метров четыреста, — ответил инженер.

Оба писателя в скромной солдатской одежде ничем не выделялись среди фронтовиков. Прошел острый момент боя, беседа возобновилась. Офицеры наблюдательного пункта с особым интересом присматривались к автору «Фронта». Эта пьеса никого не оставила тогда равнодушным…

Мне вспомнилась встреча с писателями под Казачьим курганом много позже, после войны, когда я читал «Утерянные победы» Манштейна. Немецкий фельдмаршал описывал прибытие в штаб армии «известной актрисы и кинорежиссера». Вот несколько строк:

«…Она выглядела очень милой и мужественной женщиной, примерно как элегантная партизанка, заказавшая себе костюм на рю де Риволи в Париже. Ее прекрасные, подобные огненной гриве волосы, ложившиеся волнами, обрамляли интересное лицо с близко расположенными глазами. На ней было нечто вроде туники, бриджи и высокие сапоги. На кожаном ремне, перепоясавшем ее стан выше бедер, висел пистолет. Оружие для ближнего боя дополнялось ножом, заткнутым на баварский манер за голенище…» Далее описывается, как актриса, услышав перестрелку, «была потрясена» и поспешила удалиться в Берлин. Фельдмаршал, видимо, хотел позабавить читателя, но он достиг большего. Он показал, как уродство государственного строя отразилось в уродстве культуры.

Вы представляете себе, друг читатель, этакую дамочку с ножом за голенищем в штабе любого советского соединения? Невероятно! А в их штаб ее пикантная фигура вполне вписалась.

За долгие годы солдатской службы я часто видел деятелей культуры в войсках, отстаивавших великое дело свободы. Испания — Эренбург, Кольцов, Матэ Залка, Кармен, Савич… На самых горячих участках несли они горящие мысли… В Московской Пролетарской дивизии еще до войны писатели и артисты были частыми и любимыми гостями в казармах красноармейцев. Тут связь прочная, ее не разорвешь. Помню, на НП под Казачьим курганом я в порядке шутки сказал Ванде Василевской, что по роду службы имею честь уже два десятилетия быть причастным к делам нашей литературы. Потребовалось объяснение, оно было дано: в 1922 году стоял в Рыбинске стрелковый полк, в нем Батов командовал ротой, а в той роте был оружейный мастер, вполне подходящий был оружейник, по фамилии Алексей Сурков!.. Для одной роты, пожалуй, неплохой вклад в родную литературу?

В этот день наши части отбили под Казачьим курганом еще одну контратаку, на сей раз на участке 304-й дивизии. Противник в 16.45 бросил в бой до двух батальонов пехоты с восемью танками. Ночью вблизи армейского НП собрались танкисты. Пришли представители стрелковых частей отдать дань уважения и признательности братьям по оружию. Здесь состоялись похороны героя. Когда полковник Якубовский, спеша на помощь 173-й дивизии, двинул свои танки против прорвавшегося по балке врага, впереди оказался экипаж лейтенанта Смирнова. Боевая машина с надписью на башне «Иван Папанин»[22] расстреляла пять немецких танков. Противник отпрянул. Затихло. Смирнов откинул люк и высунулся из него, окидывая поле боя счастливым взглядом победителя. В это мгновение его сразила пуля немецкого автоматчика.

Мы с Якубовским стояли рядом, слушая короткие речи товарищей. Благодарность пехоты танкистам. Клятвы танкистов отомстить за гибель героя. Комбриг переживал смерть лейтенанта, он любил своих танкистов не меньше, чем они любили его; переживал особенно сильно потому, что смерть эта, в сущности, была случайной.«…Зачем открыл люк? Бдительность потерял!» — говорил полковник. Потом он добавил: «Если суждено быть убитому, то хотел бы так же вот сначала во все глаза наглядеться, сколько намолотил фашистов».

В решающем бою за Казачий курган 28 декабря отличились 173-я дивизия и 91-я танковая бригада. Якубовский на левом фланге подтянул танки на 800 метров к переднему краю, в то время как на правом фланге у него всю ночь на полном газу маневрировал тягач, создавая видимость сосредоточения танков в том месте. 10-минутный артиллерийский налет. Залп гвардейских минометов. Атака. Стена разрывов подымалась по склону высоты, и за ней стремительно шла живая стена бойцов. У Аскалепова солдаты не боялись своего огня, он сумел до минимума сократить паузу между концом артподготовки и началом атаки. Большая заслуга в этом приходится на долю Кобзева, как мастера артиллерийского огня.