В походах и боях

— Это меня и беспокоит. Пошли туда на ночь штабиста покрепче. Пусть все проверит лично.

— Есть! Пошлю Андрющенко, на него, вы знаете, можно положиться…

Еще одна картинка из тех предгрозовых дней врезалась в память. Начальник штаба дивизии В. К. Гончарук, низенький, сухонький полковник, которого командиры и политработники за глаза любовно звали Кириллыч, работал в своем углу над горой документов. Он уже не молод. Еще в семнадцатом году пулеметчик Гончарук повернул свой «максим» в ту сторону, куда нужно было повернуть. Внимание полковника привлек какой-то документ. Он долго рассматривал его, затем поднял глаза и сказал:

— Экая мерзость… Рекомендую прочитать, товарищи.

Штабные командиры собрались кучкой. У них в руках был приказ по 1-й горнострелковой немецкой дивизии из корпуса Клюбера. Помню, лица товарищей выражали и чувство обиды, и гнев, и остро вспыхнувшую ненависть. В приказе немецкого генерала было написано:

«…Несколько раз я был свидетелем следующей картины. Легковая машина обгоняет идущие войска. Рядом с шофером сидит офицер, часто с собакой на коленях. В кузове лежат в беспорядочной куче чемоданы, прикрытые трофейными материалами, из которых торчат бутылки вина и тому подобное добро. Такая картина раздражает личный состав частей. Главное командование категорически запрещает брать с собой собак, исключение было сделано лишь в отношении ценных пород. С тех пор все собаки, которых я встречал, это «ценные охотничьи собаки». Приказываю: впредь разрешать возить лишь тех собак, на которых имеются удостоверения о том, что они ценные охотничьи собаки».

В капле отражается порой многое. Начальник штаба сказал:

— Предлагаю эту цидульку пустить по рукам. По ротам. Не знаю, как другие, а наши украинцы хорошо помнят панов с лягавыми, вместе с русскими братьями украинцы не раз вышвыривали со своей родины «чистокровных» завоевателей вместе с их собаками…

Начподив Владимир Михайлович Гребенкин одобрил» предложение.

Вот так 156-я стрелковая дивизия и ее люди готовили себя к встрече с главными силами 11-й армии на Перекопских позициях.

Тяжелой была мысль, что сзади себя Черняев не имел никаких войск. Их не было на всей тридцатикилометровой глубине перешейка, ни на промежуточном рубеже Будановка — Филатовка, где мы успели отрыть окопы, ни в Армянске, ни на Ишуньских позициях (хотя Манштейн и пишет: «Противник превратил перешеек на глубину 15 километров в сплошную хорошо оборудованную полосу обороны…»[10]. Между тем наши разведывательные данные определенно говорили, что на всем фронте и в глубине с резервами 11-я немецкая армия, стоявшая перед Перекопом, имела четыре пехотные (22, 46, 73, 50-я) и две горнострелковые дивизии. Соотношение сил на Перекопском направлении определялось так: 3:1 в пользу противника. Улучшить это соотношение в нашу пользу мы, как уже говорилось, не сумели.

Разведсводка, переданная ночью 23 сентября штабом армии, не вызывала особой тревоги. Ее вывод был такой: «Противник, продолжая прикрываться на крымском направлении, проявляет главные усилия на мелитопольском направлении». Через шесть часов 11-я армия обрушила на перекопские позиции 156-й дивизии всю свою огромную огневую мощь и двинулась вперед, на Крым.

Общая картина военных событий такова. 24–26 сентября, в течение трех суток, единоборство 156-й дивизии с противником в районе Перекопского вала; немцы вынуждены были буквально прогрызать ее оборону. (У Манштейна: «…противник ожесточенно сражался за каждую траншею, за каждый опорный пункт».) 26 сентября немцы, действуя вдоль Перекопского залива, прорвались частью сил на Перекопский вал и захватили Армянск. Наносит контрудар наша оперативная группа войск. Три дня весьма жестоких боев. Немцы вышиблены из Армянска, часть их сил отброшена за Перекопский вал, часть прижата к нему у берега залива. Контратакует то одна, то другая сторона. Северо-западная часть Армянска то в наших руках, то в руках немцев. К вечеру 28 сентября по приказу командарма наши войска отходят с боями к Пятиозерью. С 29 сентября по 4 октября немцы пытаются прорваться к Ишуни, их здесь снова останавливает 156-я дивизия.

У Манштейна читаем: «Попытка взять с ходу также и Ишуньский перешеек при нынешнем соотношении сил и больших жертвах, понесенных немецким корпусом, по всей видимости, превышала возможности войск…» Что ж, это признание с удовлетворением прочтут ветераны перекопских боев, тем более, что они-то знают реальное «соотношение сил», за которое прячет свои грехи гитлеровский мемуарист. Наверное, генерал А. X. Юхимчук не без гордости вспоминает деревню Асса (Пролетарка) между озерами Красное и Соленое, где 417-й поли, точнее его остатки, вместе с морскими пехотинцами капитана Г. Ф. Сонина остановили отборные части фашистов. Далее некоторое затишье, и с 18 по 28 сентября снова бои на Ишуньских позициях и реке Чатырлык.