В полдень на солнечной стороне

- Ты, лейтенант, все ж таки поаккуратнее воюй, и на после войны с тебя будет спрос всё налаживать. - Сказал запальчиво: - Меня почему с разведки сержант снял? Невыдержанный. Надо, допустим, деликатно «языка» взять, а я, извиняюсь, фашиста, только если он покойник, за человека считаю... - Вздохнул: - В армии год, а так всё в партизанах воевал. - Гневно глядя в глаза Петухову, заявил: - И ты того не видел, что я видел, всякое нечеловечество. Так что меня теперь не отрегулируешь. И злость у меня на них от тебя тоже ещё прибавилась.

- А я тут при чем? - удивился Петухов.

- А как же, - пояснил Ефимов, - я тебя взял словами на ощупь, проверить, какой ты на самом деле, и скажу - не для тебя, а для себя скажу: мы, может, с тобой больше никогда и не встретимся, а вот за то, что ты такой, какой ты есть, если тебя не будет, по какому счёту я с них взять должен, спрашивается? - Потребовал: - А ну дай закурить.

Сворачивая дрожа щи ми пальцами цигарку, сообщил презрительно:

- Это у меня не от нервов, а от обиды, что в сопровождающие сержант отправил. Вот тоже типчик! Его корабль потопили, воюет в пешем строю. Возьмём «языка», на себе приволокём, сдадим. А он потом ходит в караульное помещение с бывшим «языком» общаться. Ему интересно, что он за человек. Если ты флотский - фашисты флотских «чёрной смертью» величают, - значит, оправдывай такое наименование. Был вот случай. Отсиживались мы в овражке. И что ты думаешь? Фашисты своих двух к оврагу на казнь вывели. Смех - друг дружку лупцуют. А сержант командует нам: «Огонь!» Их много, а нас несколько. Ну ничего, сладили. Чего с этими двумя делать? Предлагаю: «Оставим из жалости тут в овражке, как они были, связанными. На обратном пути, может, и развяжем - отпустим». Так нет. Выдал сержант им трофейные автоматы и с собой забрал. Всю операцию я переживал как никогда. Но ничего, обошлось, вместе с нами они к нам припёрлись. Дрались против своих, ничего, грамотно, видать, фронтовики опытные... А что потом было? Снова разведка. До этого у меня к ним, фашистам, никакого интереса не было. А теперь задумываюсь. Но не в бою, а после. В бою я как был - яростный. - Замял в пальцах окурок. - Фашисту убить человека просто. А если ты человек советский, да ещё осмысленный, приходится разбираться. Ну конечно, побьём мы их, а дальше что? С ихнего народа шкуру драть? Так ведь народ, он и есть народ. Не будь у нас Советской власти, кто бы мы были без совести, которую в нас Советская власть воспитала? И выходит по этой совести, надо дать им возможность отмыться. Но мне-то ещё со своей злобой воевать и воевать по своему длинному счёту...

По броне сгоревшего танка звонко ударила пулемётная очередь.

- Нащупали, - сказал Ефимов. - Теперь, Ванька, держись. - И стал аккуратно вкладывать запалы в гранаты, поставив на боевой взвод, положил рядом с собой, сообщил: - Я эту карманную артиллерию обожаю, как шарахнет, сильно освежает. Скоро автоматчики приползут. Я ихнюю манеру знаю. - Заявил наставительно: - Конечно, наш автомат против ихнего лучше, но винтовка - это вещь, для прицельного огня незаменимая, и опять же дальнобойность... - Сказал торопливо:- Давай так. Я тут побуду, а ты вроде кочующей огневой точки за бугорком пристройся. Я их на себя заманю, а ты выжди и тогда крой на всю обойму по их скоплению. И чаще позицию меняй, будто нас много.

Бой с автоматчиками длился долго, Петухов расстрелял почти все патроны, пока не пришёл на выручку командир первого взвода с бойцами.

Ефимов лежал под сгоревшим танком мёртвый. Автоматчики забросали его гранатами. Длинные деревянные ручки немецких гранат во множестве валялись на земле, словно черенки шанцевых малых лопат. В вытянутой руке Ефимов сжимал потертый серый наган. Один мёртвый глаз сощурен, другой широко открыт - он умер прицеливаясь.

10

Командир батальона Пугачёв, сидя в нижней рубахе у патронного ящика, поставленного на попа, брился, пытливо глядясь в зеркало. Выслушав доклад Петухова о результатах произведённой им разведки в полосе, назначенной для наступления, Пугачёв, нежно охлопав свои щеки ладонью, не оглядываясь, спросил:

- И все?

- Так точно, все! - сказал Петухов.

Пугачёв, склонившись над зеркалом, разгладил пальцем брови, посоветовал небрежно:

- Там на ящике донесение разведки из штаба дивизии. Прочти. Совпадает.

- Значит, разведка благополучно вернулась! - обрадовался Петухов.

- Выходит, мне доложить в дивизию нечего, - сухо сказал Пугачёв. - Не мы им, а они нам глаза открывают. - И произнёс обиженно: - А я-то думал - мы им.

- Когда визуально на местности сам всё увидишь, увереннее боем руководишь, - как бы оправдываясь, сказал Петухов.

- А с чего это их автоматчики вдруг зашумели? - спросил небрежно Пугачёв.

- Разведчик Ефимов, меня сопровождавший, с ними бой вел.

- А младший лейтенант Петухов им издали командовал? Да ладно, не бледней носом, - сказал Пугачёв. - Не надо. Всё знаю. Просил комдива посмертно Ефимова к награде представить.

- Спасибо, - сказал Петухов.