В полет сквозь годы

Через переводчика я даю понять генералу, что мы хотели бы приобрести костюмы. Но по случаю воскресенья все магазины закрыты.

Генерал немного озадачен. Спустя минуту его лицо светлеет, и он говорит переводчику:

- Передайте моим гостям, что я постараюсь их просьбу выполнить.

Направляемся в ванную комнату. Ее стены выложены изразцом, блестят, как в операционной. В углу возвышается постамент с углублением из тщательно отполированного беловато-желтоватого камня. Эта овальная чаша - ванна. Едва успели мы побриться и вымыться после дальней дороги, как в дверях появился переводчик и сказал:

- Кого-нибудь из экипажа просят к телефону. Из Москвы!

- Отрядим для разговора тебя, Егорушка, - сказал Чкалов.

Байдуков пошел в соседнюю комнату. Было слышно, как он громко разговаривал. Нас поздравляли. Мы со своей стороны были счастливы доложить, что перелет закончен благополучно.

Теперь оставалось совершить перед сном последнюю процедуру - поужинать. На столе "хеменекс" - яичница с ветчиной - традиционное американское блюдо. Мы выпили кофе и, охваченные дремотой, легли спать.

Первые несколько секунд я еще смутно слышал какие-то телефонные звонки, потом все сразу оборвалось. Покой и глубокий сон овладели нами.

А жизнь в генеральском доме тем временем бурлила. Генерал Маршалл по телефону давал интервью репортерам.

- Русские летчики, - говорил он, - приземлились на военном аэродроме, потому что на нем больше порядка, чем на гражданском.

Это расценивалось как особая честь, которую мы оказали американской армии; военные были очень довольны. Прилет наш привел в движение не только жителей Ванкувера, но и других городов. Рузвельт, несмотря на воскресный день, отправил нам приветственную телеграмму. Генерал Маршалл во время нашего безмятежного сна делал по телефону полпредству СССР подробное донесение о посадке самолета. Полпред СССР в Америке А. Трояновский немедленно вылетел на "Дугласе" из Сан-Франциско в Ванкувер. Звонки беспрерывно трещали. Мы продолжали спать.

Было около четырех часов дня, когда я открыл глаза и увидел стоящего у изголовья невысокого человека в светлом песочном костюме. Он сказал:

- Я - советский посол. Здравствуйте!

Седеющие виски выдавали в нем человека, который много повидал на своем веку.

Пока мы обменивались приветствиями, комната наполнилась шумом.

Генерал выполнил свое обещание, он заставил одну из фирм города открыть, несмотря на воскресный день, магазин ж привезти для нас костюмы. И вот сейчас приказчики раскладывали в нашей комнате пиджаки, брюки, туфли с пряжками, белье, шляпы, сорочки, галстуки, носки, запонки. На примерку ушло не более получаса. Теперь мы одеты по-американски и готовы быть безупречными представителями нашей Родины.

Я подошел к окну и увидел жителей Ванкувера, толпившихся перед домом генерала. Многие по-прежнему держали в руках раскрытые зонтики.

В комнату вошли пожилая дама в светлом платье и молодая девушка.

- Познакомьтесь, моя жена леди Маршалл, - сказал генерал по-английски. - Моя дочь, - добавил он, указывая на девушку с белокурыми волосами.

Мы познакомились. С помощью полпреда и прибывших с ним товарищей объясняться стало проще. Завязалась непринужденная беседа.

Я огляделся. Квартира нашего хозяина была обставлена богато, но со строгим вкусом. На стенах висели фотоснимки, по которым можно было установить, что генерал Маршалл в империалистическую войну участвовал с экспедиционным отрядом в военных действиях в Европе.

Нас пригласили к обеденному столу. Обед начался с глотка холодной воды и дыни "канталоп" - таков американский порядок блюд. Против дыни Георгий не возражал. Относительно же воды развел целую теорию о том, что это, мол, вредно. Впрочем, мы вскоре привыкли и к дыне "канталоп", и к воде. Когда впоследствии в Европе нам давали обеды без холодной воды, казалось, что именно ее не хватает.

Кончился обед, началась наша "дипломатическая" работа на территории Соединенных Штатов Америки. Мы уже превратились в "рашен флайерс" - русских летчиков. Чкалов стал "чиф-пайлот", что означало командир экипажа, Байдуков стал "копайлот", меня называли "нэвигейтор".

Предстояло выйти на террасу и выступить перед радиомикрофоном с кратким сообщением о нашем перелете. Передача, организованная крупнейшей компанией "Нэшонал бродкастинг компани", транслировалась по Америке и передавалась в Советский Союз.

На террасе нас поджидали фоторепортеры и корреспонденты. Не успели мы занять позиции перед микрофоном, как к нам отовсюду потянулись руки, в которых мелькали блокноты и автоматические ручки самых различных систем. Я понял, что у нас просили автографы. Первые автографы мы вручили леди Маршалл и ее белокурой дочке.

Пока Валерий отвечал на вопросы представителей радиокомпании, я осведомился, почему в Америке так развито собирание автографов. Оказывается, для американцев - это коммерческое дело, бизнес. После смерти известного человека его собственноручная подпись высоко ценится, и обладатель такого автографа может продать его по высокой цене.