В понедельник дела не делаются

Они были на машине, рулили вовсю, невзирая на принятое на грудь. Кого им в своем городе бояться? Заехали в «Стометровку», самый тогда популярный в северной части города магазин с той же понятной целью. Догнаться. Менты предложили Маштакову и молодому следователю составить им компанию, прокурорские охотно согласились. Вернее, Миха согласился, а Кораблёв, имени которого тогда еще никто не называл, следовал в фарватере. Поехали в пойму, на «бугорки». На реке, оказывается, сошёл лёд, весна здесь вовсю чувствовалась.

На капоте служебной «шестёрки» раздавили приземистый пузырь болгарской «Плиски», закусывали чем-то необременительным для кармана. Шоколадкой?

Саша вежливо помалкивал. Разговор Маштакова и хмельных оперативников вертелся вокруг многих преступлений, в основном убийств, по которым работали вместе, раскрывали… Сыщики были, что называется, бывалые, за плечами каждый имел больше десятка лет оперативной работы.

Рассолодевший Родимов назидательно дирижировал дымившейся сигаретой:

– Если ты, Саня, станешь таким же прокурором как Михал Николаич, от всего розыска тебе будет почет и уважение!

Вспомнив сейчас вдруг эти стародавние, мохом поросшие события, эту сусальную сценку трогательного единения милиции и прокуратуры, Кораблёв не удержался от саркастической усмешки.

В девяносто четвёртом году старший опер МРО Ваня Пшеничный загремел за мошенничество. Следственную группу возглавил зампрокурора Маштаков. Он, соответственно, был генератором этого дела. Достаточно громкого по местным масштабам. Саша помнит, как обыск в кабинете МРО проводился. Сам он тогда по молодости лет комплексовал, а Маштаков самолично перерыл все бумаги, все ящики перетряс. И нарыл Пшеничному эпизодик в довесок. Ваня, оказывается, сделал поддельную прописку одной подруге, гражданке Украины. По результатам обыска ещё одна статья оперу прибавилась – «сто девяносто шестая» старого УК[129]. Как говорится, мелочь, а приятно.

Начальник МРО Сутулов за то, что выпестовал у себя под носом махрового коррупционера, тогда в простые опера слетел, еле-еле в органах остался. С тех пор должности начальника в отделении нет, старший опер рулит. А должность была подполковничья! И теперь не судьба Сутулову получить «подполковника». Так, видно, и уйдёт на пенсион майором.

– Во, оказывается, какой хороший прокурор Михал Николаич! Равняйтесь на него, трудящиеся!

Начальник УР тогдашний Гога Родимов давно уж на пенсии. Часто встречается Саше на «Первомайском» рынке. И всегда поддатый, обрюзглый, в трёпаном тренировочном костюме.

А сам Маштаков, сделав сложные пируэты, оказался в розыске. Хм, как говорится в таких случаях: «Хорошо ещё – не в федеральном!» Вот действительно, пути Господни неисповедимы. По крайней мере по области карьера Михина аналогов не имела. Заместитель межрайонного прокурора, потом милицейский следак, теперь вот опер… старший.

М-да, теперь сто пудов Сутулов и другие «мрошники» поить Маштакова марочной «Плиской» не будут. Они и здороваются с ним, кроме флегматика Петрушина, через раз и то – сквозь зубы.

21

– Опаздывать изволите, ваше благородие! – медовый Олин голосок плавал в укоризне. – Дела, – буркнул Кораблёв себе под нос, тщательно вытирая ноги о коврик. Девушка, выказывая недовольство его опозданием, не позволила себя поцеловать, скользнула вглубь полутёмной прихожей. Саша, не пришедший в себя после тяжёлого разговора с Маштаковым, на упрёк не отреагировал. Он опоздал на целых семнадцать минут, Оле было на что обижаться. Сегодняшний вечер они договорились провести в «Вип-клубе». Кораблёв, правда, за суетой последнего на неделе рабочего дня не успел заказать столик, но он хорошо знал мэтра и надеялся прорваться.

«Если что, поедем где попроще. В “Ладу” или в “Петушок” тот же», – просчитывал он запасные варианты.

Несмотря на упрёк и надутые губки, сама хозяйка была ещё не одета для вечера, в халатике рассекала, весьма соблазнительном.

– Планы у вас не изменились? – поинтересовалась с лукавой интонацией. – В связи с важными государственными делами?

– Не-а, – Саша широко улыбнулся.

Он за руку поймал девушку на пороге комнаты, носом зарылся в распущенные волосы.

– Пусти! – Оля вывернулась не сразу, позволила себя подержать. – Подожди в моей комнате, я сейчас переоденусь.

– Яволь, – Кораблёв двинулся по коридору прямо и направо.

Квартира у Олиных родителей была по Острожским меркам крутая. К имевшейся в их активе «трёшке» улучшенной планировки предприимчивый Олин папа прикупил ещё соседскую двухкомнатную. Соединил их, перепланировал и порадовал евроремонтом. Теперь в лабиринтах жилища новому человеку вполне можно было заблудиться. При первом посещении Оля поведала Кораблёву, что девиз оформления их квартиры назывался «затерянный мир» и был он продиктован стремлением создать наиболее благоприятную среду для отдыха в тривиальной панельной пятиэтажке.