В понедельник дела не делаются

– Уроки все выучила? Первое поела? Что значит: невкусно?

Первое, Маша, надо есть обязательно. Газ выключила? Проверь ещё раз!

Заинструктировав как следует дочь, Белецкая придвинула к себе чистый бланк постановления, сняла колпачок с ручки и быстро начала писать красивым разборчивым почерком.

Всё для неё было ясно до абсолюта.

24

Вооруженный разбой на квартиру главного инженера троллейбусного управления поставили профессиональные преступники. Сомнений на сей счёт ни у кого из занимавшихся его раскрытием не имелось. Равно как и в том, что рулил бандой человек прошареный.

Схему бандюки применили не новую, но для того чтобы она сработала, нужно было знать доподлинно, на какую болевую точку надавить.

Звонок в дверь потерпевшего Снегирева раздался в половине пятого утра, когда человеческие мозги, вырванные из сладкого утреннего сна, едва соображают. Звонок был самоуверенный и бесконечный. На кнопку давил палец человека, чувствовавшего своё право тревожить людей в такую рань.

За двойными дверями зашаркали шаги, поочередно лязгнули замки внутренней двери, она противно проныла, приотворившись.

Хриплый мужской голос спросил, давясь в затяжном зевке:

– Кто-о?

С площадки откликнулась бойкая девчонка:

– Снегирёвы, вам телеграмма. Срочная!

– Какая ещё… кхм… телеграмма? – хозяин не собирался открывать невесть кому. – Днём приходите.

– Из Харькова! Сро-очная! Я могу прочитать, – перед объёмным глазком почтальонка зашуршала бумагой.

– Из Ха-арькова?! – хозяин моментально забыл о всякой осторожности.

Из этого заграничного ныне города, со своей малой родины он ожидал дурных новостей. Там в областной клинической больнице в тяжелейшем состоянии находилась его матушка. Онкологическая больная.

Снегирёв распахнул дверь широко, почти настежь, протянул за листком длинную руку. А сбоку, слева, – невидимый даже для оптики немецкого панорамного глазка – высигнул чёрный, смазанный от стремительности рывка… Ниндзя! Рассмотреть его хозяину не отведено было даже доли секунды. Запомнилось лишь, что крепкий, плечистый и в вязаной маске… Бандит саданул Снегирёва чем-то твёрдым в челюсть. Срубил с ног, покалечил серьёзно и парализовал волю к сопротивлению.

Судя по последующим событиям, сокрушающий удар был нанесён прикладом обреза. Верзила-хозяин загремел в прихожей.

Прямо по нему в квартиру пробежали, ворвались трое в масках и в перчатках. С усилием затащили опрокинутый центнер внутрь, чтобы можно было как следует закрыть двери. Изолироваться от внешнего мира… Двое споро стали вязать хозяина по рукам и ногам веревками, в рот ему забили кляп. Поперёк лица, запечатывая рот, мараясь в крови, двумя ручьями хлеставшей из ноздрей, обмотали широким скотчем. Хрусткой липкой ленты при этом не жалели.

Тот, который был с обрезом – «рубоповцы» потом нарекут его Бугром – поспешил в спальню. Планировка была стандартной, трёхкомнатная квартира улучшенной планировки в блочной девятиэтажке. С хозяйкой бандюк столкнулся в дверях. Услышав шум и грохот в коридоре, она поднялась с постели – узнать что случилось. Обмирая от накатившего предчувствия ужасного.

Бугор тычком в лицо опрокинул женщину на широкую двуспальную кровать. В спаленке был включен ночник. Женщина завалилась на спину косо, мягко. Она была в пижаме с игривыми рюшечками. На мгновенье над кроватью взлетели её полные, обтянутые тонкой материей бедра. Ноги упали с глухим пристуком, раскинулись широко. Бугор повёл на эту аэробику подбородком. Когда он связывал женщину, несмотря на то что торопился, не смог совладать с искусом. Преодолевая слабое сопротивление резинки, сунул руку в пижамные штанишки. Тут же как ошпаренный выдернул кисть обратно. Связал женщину, затолкал в рот тряпку. Положил на живот и укрыл одеялом. Но с порога вернулся, перевернул на бок и проверил, свободно ли жертве дышится.

– На мокруху они не подписывались! – сделает потом из этой детали нехитрый логический вывод старший оперуполномоченный Титов на совещании у начальника милиции.

Девчонок-близняшек, третьеклассниц, невзирая на поднявшийся кавардак непроснувшихся (детский сон, он самый святой), бандиты сперва повязали в их комнате, на двухъярусной кровати. Однако Бугор, увидев, как они с заклеенными ртами заколотились в глухонемых истериках, а одна – на нижнем ярусе – обмочилась, распорядился перенести пацанок в комнату к матери. Чтобы снять психоз.

Даже приблизительные приметы налётчиков отсутствовали.

Единственное, что можно было утверждать точно – один из них был небольшой, вездесущий. Он легко двигался, его подсаживали пошарить на антресолях. Его выдержал детский стульчик, на который взрослому человеку даже со средним весом становиться рискованно.

Кроме упомянутого обреза, все имели ножи. Ими отхватывали нужной длины куски веревок, одним из них подрезали шкуру очухавшемуся после нокаута хозяину, выпытывая, где тот спрятал мошну с «бакинскими».

Разговаривал всю дорогу один, говор у него был местный.

Потерпевший, почти двадцать лет назад обосновавшийся в Остроге после распределения из ВУЗа, на этом настаивал.