В Портофино, и там…

После трех недель, проведенных в коме, она уйдет насовсем, а девочку, росшую без отца, бабушек и дедушек помытарят по детским приютам в ожидании дальней родни, но родня не объявится, хотя, может статься, и не дошли до нее печальные новости. Её поместят в детский дом, далекодалеко от Москвы, в Белоруссии, на самой границе с Польшей. Она долго не сможет освоиться, на руках, щеках, животе появятся рубцы, ссадины и царипины от близких знакомств со сверстницами, но раны будут заживать удивительно быстро и, что еще удивительнее – исчезать без следа. Вместе с ними – недоверие и вражда окружения.

Через год девочка заявит своей воспитательнице, что имя Анна- Мария ей не нравится, не подходит, и она хотела бы стать Мартой. Усталая пожилая женщина подумает, что нет смысла спрашивать, почему именно Мартой, не к такому привыкла: «Ну спрошу?! Нагородит в ответ чего-нибудь, пигалица, все равно до настоящей причины не докопаешься». Воспитательница кивнет в ответ и запишет новое имя в тетрадь, чтобы не забыть предупредить других педагогов. Не справившись с раздражением до конца, уже в спину воспитаннице проворчит недовольно: «Марта… Иш ты! Не бывают Марты с такими прическами.» девочка не остановится, не оглянется, подумает «Всё наоборот, это Анны-Марии так не стригутся, а для Марты – самая что ни есть подходящая прическа», но с этого дня перестанет брить голову. Отросшие волосы покажутся ей немного светлее, чем она помнила, в них появится едва заметная блуждающая рыжинка. Легкая, непостоянная, будто светлячки заблудились. А потом ее заберут в семью.

… Марку снилась мама, ласковый папин голос издалека, без лица, а синяя собака все время была где-то рядом, он чувствовал ее, даже когда не видел, вплоть до самого утра.

Через неделю Марка никто по-другому не называл. Отец, в первый день выслушав мамины возмущения – «Что они там себе позволяют? Все-таки мы – родители, и это наше дело, как называть сына!» – рассудил, как всегда, с примирящей всё и вся улыбкой:

– Мы и назвали, никто ничего не меняет… Марк… А что? Мне нравится. Меня, кстати, весь двор в детстве звал Марком. И ничего, хуже не стал.

– Ну не знаю… – пожала плечами мама.

В своё время, на расхожем имени категорично настояла её свекровь – Сергеевна. Мама с ней никогда не ладила.