В постели с Хабенским

Оживлять пейзаж форума мы начали с пугающей регулярностью. Сайт несчастного Хабенского казался нам невспаханным полем. Фанаты — незасеянной нивой. Утром я пинала коленом сладко спящую Зухус или толкала ее локтем и гнала, просто вгоняла пинками в Интернет, чтобы почитать отклики окормляемых нами фанатов. Они ручнели на глазах. Какое-то время это нас развлекло.

В начале весны мы с Зухус поехали в Москву. Пора было вернуться хотя бы на какое-то время из виртуального мира в реальный. Реальный мир оказался жесток. Мы, конечно, знали об этом, хотя бы потому, что в реальном мире почти всегда было скучно. В поезде, который должен был доставить нас в столицу, дурно пахло. От проводника тоже пахло — перегаром. Но в нашем с Зухус купе пахло просто невыносимо — носками расположившихся на верхних полках и уже храпящих мужиков. Мы пытались забить на запах, обсуждая наши московские дела, но это плохо получалось. В тамбуре стоять было холодно. Мы смотрели в темное окно и неудержимо зевали. Проводник, пробегавший мимо нас с очередной бутылкой водки, поинтересовался, почему мы не идем спать. Мы с Зухус сквозь зевки рассказали ему о носках. Проводник замедлил свой бег, встал столбом и выдал историческую фразу: «Народ всегда пахнет!» Когда он ушел, мы с Зухус долго смеялись и строили догадки, к каким же существам причисляет себя проводник. Потом решили, что к ангелам. Зухус спала, зарывшись носом в подушку. Я часто бегала курить. Мне было страшно: до встречи оставалось несколько часов.

Мы приехали в Москву 8 марта. В Международный женский день нам с Зухус почему-то уделяли очень мало внимания: все нас игнорировали, просили пересесть или отойти в сторону. Мы почувствовали себя несчастными и неуверенными и решили, что мы, вероятно, не женщины, а тоже ангелы. Или эльфы.

_____

— Ты-то, конечно, эльф, — смеясь, сказала Зухус, стоя у меня за спиной и вглядываясь в экран компьютера. — Все так говорят — и Боря, и Олег, и вообще… У тебя абсолютно неземная внешность.

Вот так всегда — как хочешь, так и понимай. Люди делают странные комплименты!

— На тебя не действует время, — продолжила Зухус, — а это, согласись, какое-то колдовство или шалости маленького народца.

Она еще что-то говорила про мои глаза, но я прогнала ее и вернулась к работе.

Погода не радовала: шел мерзкий мокрый снег, на улицах было холодно и грязно. Мы быстро покончили с деловой частью поездки и переходили из одного кафе в другое, пока наконец тусклый серый день сгустился в тусклый серый вечер.

— Как я выгляжу? — уныло спросила Зухус.

— Красоту ничем не испортишь! — бодро ответила я, и мы пошли в Театр юного зрителя на антрепризный спектакль «Смерть Тарелкина», в котором играли интересующие нас молодые люди, а также наш большой друг Олег Андреев, сделавший нам билеты в зал и проходки в гримерку по окончании действа.

_____

Я сидела, трясясь от страха, на ломаном офисном стуле. У него подгибалась одна ножка, но по сравнению с моими ногами с ножкой стула был практически полный порядок Еще у меня была грязная челка, что напрягало меня до невероятности. Зухус болтала с Олегом, который достаточно надежно закрывал меня от посторонних глаз. Олег был пьян, краснолиц и зол. Зол на меня, потому что я попросила немедленно познакомить мою подругу Зухус с актером Хабенским. Олег приводил веские аргументы, пытаясь отсрочить то, что должно было произойти.

— Познакомь их сама! — басил Олег. — Я ненавижу, когда меня используют.

— Нет! — шепотом верещала я, трогая грязную челку. — Ты же знаешь, он на меня очень сердится!

Этого Олег не мог не признать.

— Ладно, сейчас попробую. — Он шумно вздохнул и вошел в гримерку, плотно прикрыв за собой дверь.

Без Олега я чувствовала себя как без одежды и, сидя по причине сломанной ножки дурацкого стула на одной половине зада, начинала зеленеть от смущения. Дверь гримерки распахнулась настежь, сбив небольшой кусок штукатурки со стены, и трубный голос Олега позвал Зухус в святая святых.

Я осталась сидеть, никем не прикрытая, и идиотски улыбалась, глядя вперед ничего не видящими глазами. Зато слышала я весьма хорошо. На мой счет в коридоре вроде бы ничего не говорилось. Я сидела и ждала Зухус, стараясь не представлять, что в данный момент происходит в злосчастной гримерке. Из коматоза меня вывел резкий зловещий шкряб по полу и глухой удар. Я дернулась и чуть не свалилась с шаткого стула, подумав, что кто-то бросил в меня чем-то тяжелым, типа библейского камня. Я обреченно закрыла глаза и ссутулила плечи, надеясь, что так протяну немного дольше.

— Пойдем отсюда! — Зухус схватила меня за плечо и стащила с насиженного места. Истолковав ее действия как начало чего-то ужасного, я понеслась за ней к выходу. Мы бросили на ходу оторопевшему Олегу: «Пока!» и как-то сразу оказались на улице.

Я стала колоть Зухус. Она — девушка, которая падает, — мрачно пожаловалась, что пятно на джинсах, полученное при падении у служебного входа театра, ей так и не удалось отмыть.

— Терла его, терла, и ничего…

— Что произошло в гримерке? — упорствовала я. — Олег вас познакомил?