В постели с тираном 2. Опасные связи

Однако желание Фатеме приобщиться к философии искреннее, и это в конце концов развеивает сомнения почтенного старца. Он начинает поспешно составлять своего рода сборник наставлений для всех тех, кто стремится достичь совершенства через ислам, молитвы и медитацию. Уроки философии Рухолла – в аристотелевской манере – дает Фатеме во время тех прогулок, которые совершает ежедневно вот уже семьдесят лет. Иногда в конце занятий прилежная ученица получает от него стихотворение. В нем описывается радость Рухоллы по поводу того, что он сопровождает на пути интеллектуального развития такую красавицу, помогая ей. «Фати, нам следует двигаться навстречу Другу, мы должны преодолеть свой собственный эгоизм. Всякое знание, которое увлекает тебя к тебе самой, – это демон, которого ты должна побороть любой ценой».

В ответ на это Фатеме дарит свекру тетрадь, в которой тот дает волю своей сентиментальности и снова начинает писать стихи. До этого Хомейни писал на всем, что попадалось под руку, – на уголке газетного листа, на обратной стороне конверта… Простенький, но трогательный подарок Фатеме пробьет последнюю брешь в сердце аятоллы:

Искать наслаждение нужно на пути к Любви,
И когда дано обещание, его нужно выполнять!
Пока ты занят только собой,
не связывай себя союзом с возлюбленной!
На пути к возлюбленной свое «я» нужно подавлять.

Возвращаясь к сравнению, которое он делал пятьдесят лет назад, между любовью земной и любовью божественной, Хомейни видит в Фатеме свою нимфу, видит в ней земное воплощение своей божественной любви:

Виночерпий, держа в руке чашу,
разбудил мою душу:
Я стал слугой в таверне для влюбленных.
Этот хмельной влюбленный
превратил меня в слугу на этом дворе.

Теперь даже речи нет об уроках философии. Интеллектуальный обмен и диалог приводят к рождению стихов одновременно и религиозного, и любовного характера, двусмысленность которых основывается на отсутствии понятия рода – мужского и женского – в персидском языке. На закате своей жизни Хомейни охотно выражает те чувства, которые он раньше старался не выставлять напоказ. К кому бы ни была обращена любовь Рухоллы – к Богу или к Фатеме, ясно одно: теперь им руководит именно любовь.

Если бы Возлюбленная позволила мне сделать
глоток из кувшина любви,
Я, опьянев, разорвал бы путы,
угнетающие мое существование.
Хотя я и старый, сигнал надежды, увиденный
в ее глазах, сделал бы меня снова молодым.

Слободан Милошевич Розовая жизнь Миры Маркович

Мой муж станет отцом нашей страны?

Нет. Для него вполне достаточно и того, что он – отец наших детей.

Мира Маркович

Слобо и Мира

Белград, поздний вечер 31 марта 2001 года.

Семье Милошевичей, проживающей в своем особняке – улица Ужичка, дом 15, – по ночам уже не до сна. После более десяти лет пребывания у власти Мира и Слободан загнаны в тупик. Им, бывшей президентской чете, не удастся с честью выпутаться из пылающей на Балканах войны. Они проиграли на выборах, им отнюдь не благоволит международная общественность, остаются считанные часы до расставания.

Половина третьего ночи. На особняк-крепость совершают нападение люди в масках. По сербским спецназовцам открывают огонь изнутри дома. Рядом с Милошевичем лишь самые последние из его приверженцев, жена и двое его детей.

Снаружи сотни сторонников выкрикивают его имя – имя бывшего президента. Десятки журналистов вместе с телеоператорами ведут прямой репортаж с места событий. Сидя перед телевизором, американские официальные лица опасаются, как бы Слободана Милошевича и его жену во время штурма не убили: они хотят, чтобы Милошевича судил Международный суд в Гааге. Толпу перед особняком вскоре разгоняют спецназовцы, решившие приступить к штурму после двадцати шести часов переговоров и взаимных запугиваний.

В четыре часа утра первого апреля Слободан Милошевич, держа в руке пистолет, говорит ворвавшимся в особняк спецназовцам: «Я всю жизнь провел на ногах, и умру я тоже стоя!» Мира безучастно смотрит на него. Ее мир только что рухнул.

Сиротинушка Мира