В прятки с «Прятками» (СИ)

— Я не могу доверять тебе. — «Давай, Эрик, дай мне знак. Я же вижу, ты борешься с собой, мне важно знать причину! Что с тобой произошло? Хотя бы попробуй объяснить, вдруг я не такая тупая, как ты думаешь».

Эрик

— Я не могу доверять тебе, — осторожно проговорила она, а взгляд такой заинтересованный. И нет в нем больше того смертельного ужаса, той поглощающей пространство выжигающей ненависти. Все это очень странно, ведь я… действительно пытался ее убить. Действительно, у нее есть все основания бояться и не доверять мне. И зверь в любой момент может взять надо мной верх снова. Я даже не знаю, возможно, я теперь и есть тот самый зверь, но только с ней я могу еще чувствовать себя… не монстром. Нормальным. Несмотря на то, что бегал за ней по бункеру с пушкой. Когда она на меня так смотрит, мне хочется продлить эти мгновения…

— Я этого и не прошу. — как я могу настаивать на этом, но все-таки надо попробовать убедить ее быть на моей стороне. Хотя бы на время. Мне нужен союзник, и зная ее, я совершенно уверен, что она меня не предаст. Только надо попытаться дать ей понять, что у меня получается держать в узде свой гнев, ведь нам нужно объединиться, чтобы выжить.

— Но ты говоришь, что нам надо держаться вместе. — она чуть склонила свою коротко стриженную голову. Что-то в ней есть такое. Когда я смотрю на нее, мне не хочется быть зверем, совсем даже наоборот. Почему я сейчас об этом подумал и отчего вдруг в голову полезли такие мысли… не знаю. Но ее этот взгляд… Тень страха сильно разбавлена теплом, от которого хочется улыбнуться ей в ответ, чего я старательно избегаю, поэтому опустил глаза и ответил.

— Это был бы оптимальный вариант, — киваю я, а она нахмурилась.

— Тогда расскажи, что с твоей памятью? Ты меня спрашивал, падала ли я в реку…

Что я могу ей сказать? Я ведь сам не понимаю толком. Можно ли доверять тому, что сказала Джанин? Наверное, в какой-то степени. Я знаю, сейчас я отдаю себе отчет в том, что был момент, когда зверь проснулся настолько, что стал полностью руководить моими поступками. Я его теперь очень хорошо в себе чувствую. Он питается страхом, чужой болью, страданиями и после того, как он насытился, он какое-то время уходит на второй план. А это значит только одно, пока у меня есть эти передышки, я еще могу что-то сделать. Пока у меня есть силы и возможности сопротивляться, было бы глупо этим не воспользоваться.

— Нет. Я все помню. Это было… помутнение. Возможно, сказывается травма головы.

— Это все? Больше ничего не происходило?

Как ей сказать? Какими словами? Ведь если сказать все как есть, разве она мне поверит? Но придется, иначе она выкинет очередной свой фортель, и вся надежда на то, чтобы выяснить хоть что-то в нашей ситуации опять сведется к нулю. Придется рискнуть.

— Да. Кое-что случилось, но не сейчас, а раньше. Намного раньше. Джанин придумала сыворотку, что-то типа той, под которой были все бесстрашные, только действующую не несколько часов, а несколько лет. Программа этой симуляции настроена таким образом, чтобы изменить личность человека, сделать его более податливым, но в то же время агрессивным, жаждущим убийства без страха, без сожаления. Она должна была изменить мою личность за восемь лет. Прошло только шесть, но программа завершилась быстрее из-за травмы.

— Вот сука… — она отвернулась, пряча слезы и сжав кулачки. — И что теперь? Ты все время будешь желать моей смерти?

— Я не знаю. Джанин что-то говорила о том, что этот эксперимент вроде бы провалился, что я стал отторгать программу, но... Как видишь, что-то происходит, я не всегда могу контролировать вспышки гнева. Мне кажется, будто во мне живет монстр, жаждущий крови. И я не всегда могу его сдерживать. Я понимаю, что все это звучит как бред, но… — я пожимаю плечами, изо всех сил напуская на себя безразличный вид.

«Ты считала меня монстром. И теперь ты видишь, это правда. Я чудовище. Циничный ублюдок и хладнокровный убийца. И с этим уже ничего нельзя сделать».

Эшли

— Да. Кое-что случилось, но не сейчас, а раньше. Намного раньше. Джанин придумала сыворотку, что-то типа той, под которой были все бесстрашные... — это все слышать странно, очень странно. И я далека от того, чтобы вот так сразу взять и поверить, но… Пока что, все что он говорил мне, было правдой. Отречение совершенно разгромлено, на улице валяются разлагающиеся трупы бесстрашных и альтруистов, и Джанин плевать на это все. Могла ли такая женщина провернуть с Эриком то, о чем он говорит? Нуачобнет? Все ради долбанной, такой желанной власти. Что ей стоит, он был эрудитом, значит она знала его еще до перехода в Бесстрашие, и могла сделать с ним что угодно, даже без его ведома. И судя по тому, что я наблюдала всю инициацию… очень похоже на то. Вот эти все вспышки гнева, вот эти все метания из крайности в крайность… То бьет, то сам приходит, смотрит виновато… — ... но программа завершилась быстрее из-за травмы. — после аварии… Значит все-таки авария… Эхо воспоминаний болезненно сжимает сердце.