В присутствии Бога (100 писем о молитве)

иной, чем мы, Он Сам это провозглашает через пророка Осию: «Я Бог, а не человек» (Ос 11,9). Бог не есть образ человека, запомним это крепко. Но человек есть образ Божий. И потому свойства человека, в особенности свойства человеческого сердца, позволяют нам постигать совершенства любви Божией к нам. С одной стороны, Библия решительно и постоянно утверждает трансцендентность Всевышнего и отвергает возможность познавать Творца с помощью человеческого разума так, как мы познаем творение, а с другой — не колеблется говорить нам о Нем, прибегая к сравнениям с тварью. Она открывает нам в Боге чувства отца, который «ласково подкладывает пищу» (Ос 11,4); нежность матери: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя!» (Ис 49,15); верность супруга: «Забудет ли человек жену юности своей? В жару гнева Я сокрыл от тебя лице Мое на время, но вечною милостью помилую тебя» (ср. Ис 54,6.8). Итак, глубоко благочестиво находить в Боге, как в их источнике, самые благородные, самые нежные, самые пылкие чувства человеческого сердца. Кстати, совсем недавно я вспоминал о вас, читая Ануя, и привожу вам то место, где описаны чувства мужа при виде своей юной супруги, уснувшей от усталости: «Довольно оказалось тебе умолкнуть, голове твоей склониться на мое плечо, и все… Другие продолжали смеяться, разговаривать вокруг меня, но я их уже покинул. Юноша по имени Ясон умер. Я был твоим отцом и твоей матерью; я был тем, кто несет голову Медеи, уснувшей на его плече. Что за мечты кружились в маленькой твоей женской головке, пока я был занят тобой? Я отнес тебя на наше ложе… Я только смотрел на тебя, спящую. Ночь была тиха, мы намного опередили погоню, посланную твоим отцом, мои товарищи бодрствовали с оружием в руках вокруг нас, и однако, я не смел сомкнуть очей. Я защищал тебя, Медея — хотя и не было опасности — всю эту ночь». Осознайте — и это будет для вас великим утешением, — что наш Бог не менее «человечен» по отношению к вам, когда вам случается задремать во время молитвы вечером, под конец тяжелого трудового дня. Я знаю, что вы увидите в этих словах не поощрение к небрежности, но совет довериться Тому, Кто любит вас более горячо, чем человек свою возлюбленную, и кто окружает вас Своей бесконечной заботливостью.

18. «Ты слишком робко просишь у меня»

Хвала, поклонение, предание себя любви Божией являются, пишете вы мне, великими движущими силами вашей молитвы. Я очень рад этому. Но не пренебрегайте, тем не менее, просительной молитвой, словно бы она была чем-то низшим, или же представляла собою уже пройденный этап. Никогда нельзя забывать ни об одной из так называемых целей молитвы: поклонении, благодарении, покаянии, прошении. Они являются стержнем церковной литургии, и они должны играть ту же роль в вашей личной молитве. Я часто замечал, что просительная молитва является надежным критерием, чтобы судить о подлинности духовной жизни: лже-мистики презирают ее, мистики подлинные находят в ней отраду. Святой — всегда попрошайка, пусть не у людских дверей, но у дверей Бога. Он доверчиво ожидает от Господа хлеба своего насущного, и более всего Он просит у Него благ духовных, которых он алчет еще больше, чем хлеба: возрастания веры, надежды, любви, разумения Креста и любви к нему, смирения, сокрушения, даров Святого Духа. К тому же, подлинно духовный человек помнит слова Учителя, также побуждающие его к просительной молитве: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян 20,35). Человек открывает в этих словах тайну сердца Христова, и для него призыв к просительной молитве не столько предписание, сколько дружеская доверительность. Так что именно эту радость давать стремится он доставить своему Богу, когда является перед Ним, как проситель. Спросите свое собственное отцовское сердце, не явит ли оно вам подобного свидетельстЯ нашел отголосок этой потребности и радости давать в одном письме св. Томаса Мора к его дочери. В нем с очевидностью можно обнаружить, что святость не угашает отцовских чувств, но наоборот, утончает их и углубляет, так, что они становятся как бы зеркалом, в котором отражаются чувствования Бога. Читая эти строки, где превосходный отец выражает