В присутствии врага

— Сегодня днем, после урока музыки.

Его правая рука поднялась к и без того взлохмаченным волосам и взъерошила их еще больше…

— Черт, Ив. Какого дьявола? Почему ты не позвонила? Я после двух был в «Кускусе», ты же знаешь. Почему ты мне не позвонила?

— Я сама это узнала только после семи. Все произошло так быстро.

— Вы из полиции, — бросил он Сент-Джеймсу.

— Никакой полиции, — сказала его жена.

Он обернулся к ней.

— Ты что, не в своем уме? Какого дьявола…

— Алекс, — голос госпожи члена парламента звучал тихо и требовательно. — Подожди меня, пожалуйста, на кухне. Может быть, приготовишь что-нибудь поесть? Через секунду я приду и все объясню.

— Объяснишь что? — загремел он. — Что за чертовщина происходит? Кто эти люди? Ив, я требую ответа.

— Ты его получишь, — она опять взяла его за локоть. — Пожалуйста, дай мне закончить здесь, я прошу тебя.

— Какого черта ты отсылаешь меня, как своего подчиненного?

— Алекс, это совсем не так, поверь мне. Позволь, сначала я закончу здесь.

Проворчав: «Проклятье», — Стоун пересек гостиную, прошагал через расположенную за ней столовую и вышел во вращающуюся дверь кухни.

Ив Боуин проводила его глазами. Из кухни послышалось хлопанье дверок буфета, громыхание кастрюль, шум текущей воды.

— Это Шарлотта, — Ив Боуин передала Сент-Джеймсу фотографию.

— Мне нужно ее расписание уроков на неделю. Список ее друзей. Адреса мест, где она бывает.

Она кивнула, хотя было видно, что в мыслях она сейчас на кухне со своим мужем.

— Конечно, — она вернулась к своему креслу, наклонилась, чтобы взять ручку и блокнот. Упавшие вперед волосы скрыли ее лицо.

Неизбежно напрашивающийся вопрос задала Хелен:

— Почему вы не позвонили своему мужу, миссис Боуин? Когда узнали, что Шарлотта пропала, почему вы не позвонили ему?

Ив Боуин подняла голову. Она выглядела совершенно спокойной, как будто те несколько секунд, пока она шла через комнату к креслу, она использовала, чтобы взять под контроль любые эмоции, способные ее выдать.

— Я не хотела, чтобы и он тоже стал одной из жертв Дэниса Лаксфорда, — проговорила она. — Мне кажется, их и без того достаточно.

* * *

Александр Стоун яростно принялся за дело. Он взбил красное вино со смесью оливкового масла, мелко нарезанных помидор, лука, петрушки и чеснока. Убавив огонь под сковородой, он шагнул от своей высокочтимой плиты — шедевра кухонного оборудования — к разделочной доске, где его нож обрушился на шляпки дюжины грибов. Смахнув их в миску, он понес ее к плите. Там уже закипала большая кастрюля воды. От нее прозрачными струйками поднимался к потолку пар, и это неотвратимо заставило его вернуться мыслями к Шарли. «Перья птицы-привидения» назвала бы она их, подтаскивая свою скамеечку к плите и болтая без умолку, как это обычно бывало, когда он хозяйничал на кухне.

«Господи, помилуй нас», — подумал он и с силой треснул себя кулаком по бедру. Ощутив жжение в глазах, он объяснил это тем, что его контактные линзы так реагируют на источаемые плитой жар и едкий запах кипящего лука и чеснока. Потом, назвав себя бесхребетным вруном, он бросил работу и опустил голову. Он дышал как бегун на длинной дистанции, но старался держать себя в руках. Надо постараться взглянуть правде в глаза: всех фактов он еще не знает и значит, только понапрасну тратит свою энергию на бессмысленную ярость. А от этого нет никакой пользы ни ему, ни Шарли.

«Ладно, — сказал он себе. — Согласен. Займемся делом. И подождем. Тогда увидим».

Он заставил себя отойти от плиты, вытащил из морозилки пакет тонкой лапши «феттучине», полностью развернул и приготовился бросить в кипящую воду. И тут вдруг заметил, что не ощущает от нее холода на ладони. Это открытие заставило его так быстро всыпать лапшу в кастрюлю, что фонтанчик кипятка брызнул ему на руку. Это он почувствовал и инстинктивно отпрыгнул от плиты как новичок, впервые попавший на кухню.

— Проклятье! — прошептал он. — Чтоб тебя!

Он подошел к висящему на стене у телефона календарю — хотел убедиться. Оставалась еще маленькая вероятность того, что на этот раз он не записал свое недельное расписание, что не оставил названия ресторана, повара и официанты которого проверялись им в тот день, что не оставил сведений о том, где его искать — для миссис Мэгваер, для Шарли, для жены, что забыл подумать о случайности, при которой его присутствие стало бы крайне необходимым… Но вот она, эта запись — на листе в квадратике под словом «среда» — «Кускус». Так же, как накануне было написано «Септер». Так же, как на завтра значилось «Демуазель». А это означало, что никаких оправданий нет. Означало, что все необходимые факты он знает. И, следовательно, он может дать волю своей ярости, может молотить кулаками по буфетам, швырять на пол стаканы и тарелки, запускать в стену вилки и ножи. Может даже перевернуть холодильник и растоптать ногами его содержимое…

— Они ушли.

Он резко обернулся — в дверях стояла Ив. Сняв очки, она устало протирала их черной шелковой подкладкой своего жакета.