В присутствии врага

Она покачала головой. Потом она на минуту вышла в гостиную. Во время ее отсутствия он в оцепенении стоял перед плитой, машинально помешивая соус и лапшу, и размышляя, когда теперь ему снова захочется поесть. Она вернулась с откупоренной бутылкой вина и двумя бокалами, поставила их на стойку, прилегавшую к плите, налила их и подвинула один к нему.

Он понял, что она не скажет, пока он не заставит ее это сделать. Она будет говорить о чем угодно — о том, что могло случиться с Шарли, в какое время, о том, в каких выражениях ей об этом сообщили. Но она не назовет имени, если только он сам не потребует этого. Все семь лет их знакомства и шесть лет супружества личность отца Шарлотты была единственным секретом, который она ему не открыла. И тогда Алексу казалось, что он не вправе настаивать на этом. Отец Шарли, кем бы он ни был, являлся частью прошлого Ив, Алекс же хотел быть только частью ее настоящего и будущего.

— Зачем он ее украл?

Она ответила без всяких эмоций, просто перечислила выводы, к которым пришла раньше.

— Потому что он хочет, чтобы публика знала, кто ее отец. Потому что он хочет еще больше досадить тори. Потому что, если правительство будет и дальше сталкиваться со скандалами на почве секса, подрывающими веру людей в избранных или должностных лиц, премьер-министр будет вынужден назначить досрочные выборы, и тори их проиграют, чего этот человек и добивается.

Алекс выхватил из всего сказанного только два слова, задевшие его сильнее всего и сообщившие ему больше всего о том, что она прятала все эти годы.

— Скандалы на почве секса?

Ее губы безжалостно скривились.

— Да, скандалы на почве секса.

— Ив, кто он?

— Дэнис Лаксфорд.

Это имя ему ни о чем не говорило. После стольких лет страха, стольких лет размышлений, переживаний, любопытства он, наконец, услышал это проклятое имя, и оказалось, что оно ни черта не значит. Он понял, что она заметила его недоумение. Иронически усмехнувшись, как бы в ответ своим мыслям, она подошла к маленькому кухонному столику в эркере, выходившем в сад за домом. Рядом с одним из стульев стояла плетеная газетница. Здесь миссис Мэгваер держала низкопробную печатную продукцию, которой развлекалась во время своих традиционных чаепитий, ежедневно устраиваемых ею часов в одиннадцать, между первым и вторым завтраком. Из этой газетницы Ив извлекла газету, подошла с ней к стойке и разложила ее перед Алексом.

На первой странице сверху на ярко-красном фоне ядовито-желтыми буквами было выведено — «Сорс». Под названием газеты трехдюймовый заголовок кричал: «Пагубная страсть парламентария». Ниже располагались две цветные фотографии. На одной из них Синклер Ларсни, член парламента от Восточного Норфолка, с весьма мрачным видом выходил из какого-то здания в сопровождении седовласого пожилого джентльмена, отмеченного поясняющей надписью: «Председатель окружного комитета избирателей»; на другой был изображен пурпурно-красный «ситроен», подпись под снимком гласила: «Передвижное любовное гнездышко Синклера Ларсни». Остальная часть первой страницы посвящалась перечню публикаций этого номера: «Выиграйте райское путешествие (с. 11), «Завтрак с вашей любимой звездой» (с. 8) и «Суд над крикетным убийцей приближается» (с. 29).

Алекс хмуро уставился на газету, вопиюще безвкусную и крикливую, как, вероятно, и было задумано. Истеричными и крикливыми заголовками она старалась привлечь к себе внимание, и он вполне мог представить, как ее расхватывают тысячи жители пригородов, когда ищут что-нибудь развлекательное для чтения в электричке. Однако уже сама ее низкосортность говорила об ограниченном уровне воздействия ее на общественное мнение. В конце концов, кто еще читает это дерьмо, кроме таких людей, как миссис Мэгваер, которых вряд ли назовешь интеллектуальной элитой общества?

Ив вновь вернулась к плетеной газетнице. Она откопала еще три экземпляра «Сорс» и аккуратно разложила их на стойке перед мужем. Заголовок «Последний скелет в шкафу премьера: ближайший помощник пойман с поличным!» занимал всю первую страницу, «Парламентарий тори: в отставку из-за любовника!» — украшал вторую страницу и «Королевские отпрыски: кто по ночам согревает принцессу?» — бросался в глаза с третьей.

— Я не понимаю, — сказал Алекс. — Твой случай — это совсем другое. За что могут газеты ополчиться на тебя? Пусть ты совершила ошибку, забеременела. У тебя родился ребенок. Но сейчас ты воспитываешь дочь, заботишься о ней. Ты продолжаешь жить нормальной жизнью. Из этого не сделаешь газетного скандала.

— Ты действительно не понимаешь?

— А что тут понимать?

— Дэнис Лаксфорд. Это его газета, Алекс. Отец Шарлотты издает эту газету. И он издавал другую, не менее отвратительную, как раз тогда, когда у нас с ним… — она быстро заморгала глазами, и на какое-то мгновение ему показалось, что она теряет контроль над собой. — Он и тогда занимался именно этим: издавал бульварную газету, раскапывал самые грязные сплетни, позорил любого, кого хотел унизить — и все это в то время, когда у нас с ним была эта мимолетная связь в Блэкпуле.