В присутствии врага

— Извини меня, — продолжала она. — Я пыталась сказать тебе раньше. Я уже сто лет не была с мужчиной. И просто не очень знаю, что делать.

Огоньки в его глазах погасли. Он придвинулся к ней и прошептал:

— Это все вернется, вот увидишь. Я тебе обещаю.

Ей пришлось вытерпеть еще один поцелуй. Она даже издавала звуки, как ей казалось, соответствующие ситуации. В ответ на это он взял ее руку. Приложил к себе. Сделал так, чтобы ее пальцы охватили кольцом. Сжал. И застонал.

Она воспользовалась этим, чтобы отстраниться от него. Постаралась изобразить прерывистое дыхание, смущение, смятение.

— Это для меня слишком быстро… Черт, Робин. Ты очень привлекателен как мужчина, ты невероятно сексуальный. Но я просто не готова для… понимаешь, мне нужно немного времени, — она неистово потерла голову костяшками сжатых в кулак пальцев. И рассмеялась, надеясь, что ее смех прозвучит удрученно. — Я чувствую себя совершенно не способной. Может, немного сбавим темп? Дай мне возможность…

— Но ты же завтра уезжаешь?

— Уезжаю? — она успела остановиться на краю пропасти. — Но ведь это всего лишь в Лондон. Сколько нужно времени, чтобы добраться до Лондона? Какие-то восемьдесят миль, ерунда. Если ты захочешь быть не слишком скромным, — она одарила его улыбкой, мысленно обругав себя за то, что так мало в своей жизни практиковалась в подобного рода разговорах. — Ну, так что? Ты приедешь в Лондон? Чтобы быть там не слишком скромным?

Он провел рукой по ее переносице. Тремя пальцами дотронулся до ее губ. Она оставалась неподвижной, подавляя в себе желание укусить его за палец.

— Мне нужно какое-то время, — опять сказала она. — А Лондон ведь недалеко. Ты дашь мне время?

Ее скромный запас сомнительных женских трюков истощился. И теперь она просто ждала, что произойдет дальше, втайне надеясь на какое-то чудодейственное спасение. Если бы, к примеру, кто-нибудь низвергся с небес в огненной колеснице, это было бы как раз то, что надо. Но она сейчас была во власти Робина, так же как и он — в ее. Не сейчас, не здесь, не надо пока, говорила она. А следующий шаг оставался за ним.

Он дотронулся губами до ее губ. Скользнул рукой вниз. И так быстро провел рукой у нее между ног, что она, возможно, и не заметила бы этого жеста, не сделай он это с такой силой, что, даже когда он убрал руку, она все еще чувствовала ее горячее давление.

— В Лондоне, — сказал он и улыбнулся. — Давай поужинаем.

* * *

Она стояла у окна своей спальни, устремив взгляд в темноту. На Бербидж-роуд уличных фонарей не было, поэтому, чтобы заметить обещанное Линли наблюдение за домом, оставалось надеяться только на лунный свет.

Каким-то образом ей удалось проглотить свой ужин. Она сейчас даже не могла вспомнить, что еще он приготовил, кроме бараньих котлет. На столе в столовой стояли блюда с едой, и она накладывала из них что-то себе на тарелку, делая вид, что ест. Она жевала, глотала, она даже выпила вина, предварительно поменявшись с ним бокалами, когда он выходил на кухню — на всякий случай. Но она не ощущала вкуса. Единственным из пяти чувств, которое, как оказалось, функционировало, был слух. Она прислушивалась ко всему: к звуку его шагов, к ритму собственного дыхания, к звяканию их ножей о тарелки, а больше всего — к приглушенным звукам с улицы. Не машина ли это? Не крадущиеся ли шаги полицейских, занимающих свои позиции? Не прозвонил ли где-то дверной колокольчик, пропуская полицию в дом, откуда они смогут наблюдать за перемещениями Робина.

Разговор с ним был для нее пыткой. Она остро ощущала риск задать неверный вопрос под видом их как бы растущей близости, который может нечаянно выдать, что она знает о его преступлениях. Чтобы этого не случилось, она постоянно болтала. Поддерживать беседу было особенно нечем, еще меньше было новостей, которыми бы она хотела поделиться. Но она знала — для того, чтобы он поверил в ее надежду на встречу с ним после ее возвращения в Лондон, она должна изображать счастливое сияние глаз и радостное предвкушение в голосе. Она должна смотреть ему прямо в глаза. Она должна заставить его поверить, что жаждет его прикосновений к ее губам, груди, к ее бедрам. Она должна была заставлять его говорить и, когда он это делал, хвататься за его слова, будто это манна небесная, спасающая ее от голодной смерти.

Это притворство далось ей нелегко. К концу ужина она чувствовала себя совершенно измочаленной. И когда они, наконец, убрали со стола тарелки, ее нервы были взвинчены до предела.

Она сказала, что просто валится с ног — у нее выдался нелегкий день, и завтра ей придется рано вставать, потому что нужно быть в Скотланд-Ярде в половине девятого, а при таких пробках на дорогах… Так что, если он не возражает, она пойдет спать.

Робин не стал возражать.

— На сегодня с тебя, действительно, хватит, Барбара. Тебе надо отоспаться. Ты это заслужила, — он проводил ее до лестницы и в качестве пожелания спокойной ночи ласково погладил ее шею пониже затылка.