В присутствии врага

Линли резко отодвинулся от стола. Все это время он стоял поблизости от нее, но теперь ему захотелось отойти подальше. Он не верил своим ушам. Маленькая девочка погибла, и две другие жизни висят на волоске из-за того, что эта женщина, эта тошнотворная, отвратительная женщина не захотела признаться своему сыну, что личность его отца неизвестна даже ей самой. Она назвала имя наугад, взяла его ниоткуда, с неба. Увидела слово «Беверсток» в журнальной статье и использовала это единственное слово, чтобы приговорить десятилетнего ребенка к смерти. Боже, это какое-то сумасшествие. Ему нужно глотнуть воздуха. Нужно выйти из этого дома. Нужно найти Хейверс, прежде чем Пейн разделается с ней.

Линли повернулся к кухне, к двери, к выходу. И тут раздался в рации голос:

— К дому подъезжает машина. Медленно. С западного направления.

— Свет, — приказал Линли. Нката быстро выключил лампу.

— Инспектор? — взывала рация.

— Оставайтесь на своих местах.

Коррин встрепенулась у стола.

— Робби? Это Робби?

— Эту наверх, — распорядился Линли.

— Я не хочу, — запротестовала она.

— Уинстон.

Нката поставил ее на ноги.

— Сюда, пожалуйста, миссис Пейн.

Она вцепилась руками в стул.

— Вы ничего ему не сделаете? Он мой сыночек, мой мальчик. Не обращайтесь с ним плохо. Прошу вас.

— Убери ее отсюда.

Пока Нката вел Коррин к лестнице, фары осветили окно столовой. Послышался шум мотора; по мере того, как машина приближалась к дому, он становился все громче и громче. Потом с бульканием и кашлем двигатель затих. Линли скользнул к окну и осторожно отодвинул край занавески. Машина остановилась вне его поля зрения, у заднего входа в дом, где все еще оставалась открытой задняя дверь в кухню. Линли быстро обогнул стол и двинулся в этом направлении. Прислушиваясь к движениям за домом, он отключил свою рацию.

Открылась дверца машины. Прошло несколько секунд. Потом послышался звук тяжелых шагов по направлению к дому.

Линли рванулся к двери, разделяющей кухню и столовую. До него донесся глубокий гортанный вопль, прозвучавший так сдавленно, будто кого-то душили совсем рядом с домом. Линли в темноте ждал, положив руку на выключатель. Как только он заметил, что темная фигура показалась на пороге, он щелкнул выключателем, и вся комната внезапно озарилась светом.

— Бог мой! — ахнул Линли. И громко позвал Нкату.

В дверях, привалившись к косяку, стояла Хейверс.

* * *

На руках она держала ребенка. Глаза ее заплыли, и все лицо представляло собой сплошные ссадины, синяки и кровь. Вся одежда ее была тоже в крови и грязи. Сквозь щелки глаз она посмотрела на Линли и проговорила разбитыми губами:

— Черт! — Один зуб у нее был выбит. — Вы, похоже, не очень торопились.

Нката влетел в комнату. При виде Хейверс он остановился как вкопанный и прошептал:

— Боже правый!

— Вызови скорую, — бросил ему через плечо Линли и, обращаясь к Хейверс, спросил: — Что с ребенком?

— Спит.

— У него кошмарный вид.

Барбара попыталась улыбнуться и скривилась от боли.

— Он прыгнул в канаву с водой, чтобы достать рычаг от домкрата. И так разок прилично врезал Пейну. Если точнее — четыре раза. Молодец мальчишка, но после такого купания ему нужна прививка от брюшного тифа. Вода там ужасная — рассадник любых болезней, какие только известны науке. Это все происходило в склепе. Там даже гробы стояли, представляете? В замке. Я знаю, что должна была ждать, но, когда он поехал, а за ним — никакой слежки, я решила, что…

— Хейверс, — остановил ее Линли. — Вы молодчина.

Он подошел к ней, взял из ее рук ребенка. Лео шевельнулся, но продолжал спать. Хейверс была права. Мальчик был вымазан с ног до головы всем, чем угодно, от грязи до водорослей. Его уши выглядели так, будто поросли мхом, ладони черным-черны. Золотистые волосы казались зелеными. Но он был жив. Линли передал его Нкате.

— Позвони его родителям. Расскажи им.

Нката вышел из комнаты.

Линли повернулся к Хейверс. Она все еще стояла, прислонившись к двери. Он осторожно повел ее от двери, от света в столовую, где было по-прежнему темно. Усадил на стул.

— Он сломал мне нос, — прошептала Барбара. — А может, не только нос. Больно дышать. Наверное, еще несколько ребер.

— Простите, Барбара, — проговорил Линли. — Я виноват.

— Лео помог мне. Он ему здорово двинул.

Линли присел перед ней на корточки. Достал свой платок и осторожно обтер ее лицо, промокнул кровь.

— Где, черт возьми, эта «скорая»?

— Конечно, я знала, что на самом деле не нравлюсь ему, — говорила Барбара. — Но я продолжала. Мне казалось, так надо.

— Конечно, так было надо, — подтвердил Линли. — Вы правильно поступили.

— Ну, я ему тоже под конец устроила то, что он делал с другими.

— Как это? — спросил Линли.

Она усмехнулась, но тут же опять сморщилась от боли.

— Я его заперла в склепе. Пусть, думаю, тоже разок посидит в темноте. Ублюдок.

— Да, — вздохнул Линли. — Именно.

* * *