В присутствии врага

— Можно? — и бросил взгляд своих бесстрастных серых глаз на стол для совещаний. Вопрос был чисто формальным. Огилви имел намерение войти в кабинет независимо оттого, приглашают его или нет.

Лаксфорд поднялся из-за стола. Огилви прошел вперед. Его уникальные лохматые брови так давно не приводились в порядок, что напоминали меховое боа, извивающееся через весь его лоб. Они встретились на середине кабинета. Лаксфорд протянул руку. Председатель шлепнул в нее сложенную трубочкой газету.

— Двести тысяч экземпляров, — проговорил Огилви. — Разумеется, двести тысяч сверх обычного дневного тиража, Дэнис. Но это лишь одна из причин моей озабоченности.

Огилви обычно предпочитал не вмешиваться в конкретные дела газеты. У него были более важные заботы, чем ежедневные тиражи «Сорс», и он, как правило, общался с сотрудниками газеты из своего огромного кабинета, размещавшегося в его доме в Хартфордшире. Он был прагматиком, интересы которого концентрировались почти исключительно на прибылях и убытках.

Кроме сообщения о резком изменении прибылей только одно событие могло привести Огилви в лондонский офис «Сорс». Случай, когда газету опережают с публикацией сенсационного материала — это суровая правда жизни, и Огилви, занимавшийся печатным бизнесом, как иногда казалось, со времен Чарлза Диккенса, первым бы признал этот факт. Но если газету опередили с публикацией статьи, способной вымазать дегтем тори — это было для него совершенно неприемлемо. Поэтому Лаксфорд сразу понял, что вложил Огилви в его руку. Это был утренний выпуск его прежней газеты «Глоуб» с заголовком о том, что член парламента Боуин не пожелала известить полицию о похищении своей дочери.

— На прошлой неделе мы опережали все газеты страны с сообщениями о Ларсни и его мальчике-на-час, — сказал Огилви. — Что же на этой неделе? Сдаем позиции?

— Нет. У нас был этот материал. Я сам снял его.

Реакция Огилви проявилась только в его глазах. На мгновение они чуть-чуть сузились. Это можно было принять за непроизвольное сокращение мышц.

— Является ли это проявлением верности прежним хозяевам, Дэнис? Может быть, вы все еще по каким-то причинам связаны с «Глоуб»?

— Не хотите ли кофе? — спросил Лаксфорд.

— Я бы предпочел правдоподобное объяснение.

Лаксфорд прошел к столу для совещаний и опустился на стул. Кивком головы он пригласил Огилви последовать его примеру. Переходя работать к Огилви, он прекрасно знал, что показать малейшую слабость в присутствии председателя означало бы вызвать к жизни его пристрастие пройтись кнутом по спинам подчиненных.

Огилви, нахмурив брови, подошел к столу и отодвинул стул.

— Рассказывайте.

Что Лаксфорд и сделал. Когда он пересказал председателю свой разговор с Корсико и объяснил причины, почему он снял эту статью, Огилви с истинно журналистской проницательностью остановился на самом щекотливом моменте.

— До сих пор вы печатали статьи и без многочисленных подтверждений. Что помешало вам сделать это сейчас?

— Положение Боуин в министерстве внутренних дел. Мне казалось вполне обоснованным заключение, что она через голову полиции обратилась непосредственно в Скотланд-Ярд. Напечатать статью, обвиняющую ее в бездеятельности, а потом стирать с лица разбитые яйца, когда какая-нибудь шишка из Скотланд-Ярда бросится на ее защиту, размахивая журналом для записи посетителей и заявляя, что она побывала у него уже через десять минут после того, как узнала о похищении девочки, — вот чего мне не хотелось.

— Однако в ответ на публикацию «Глоуб» этого не последовало, — заметил Огилви.

— Могу лишь предположить, что «Глоуб» получила подтверждение от кого-то из Скотланд-Ярда. Я дал указание нашему репортеру сделать то же самое. И если бы он представил его мне вчера до десяти вечера, я бы напечатал эту историю. Но он этого не сделал. Больше по этому поводу мне сказать нечего.

— Нет, есть еще кое-что, — возразил Огилви.

Лаксфорд забеспокоился, но с помощью своего кресла продемонстрировал председателю полную безмятежность: откинулся на спинку и погладил себя по животу. Он не попросил Огилви разъяснить, что тот подразумевает под «еще кое-что», но просто ждал, когда его собеседник продолжит.

— Мы хорошо поработали с материалом о Ларсни, — сказал Огилви. — И сделали это без многократных подтверждений. Я прав? Лгать не имело смысла, поскольку одного разговора с Сарой Хэплшорт или Родни Аронсоном было бы достаточно, чтобы разоблачить его.

— Да, вы правы.

— Тогда скажите мне вот что, успокойте мою душу. Скажите мне, что в следующий раз, когда мы схватим этих болванов-тори за одно место, вы сообразите, как поступить дальше. И вы больше не позволите «Миррор», «Глоуб», «Сан» или «Мейл» оказывать на вас давление. И не попятитесь назад, требуя подтверждения из трех, тринадцати или тридцати источников, черт побери!

На последней фразе голос Огилви патетически взвился вверх. Лаксфорд заметил: