В прыжке

– Говорят, если уж начинаешь пить, делать это нужно с теми, у кого есть опыт. А у твоего деда он, похоже, есть. Или как?

Мы сидели за столом и тянули из бутылок пиво. Теперь я почему-то смеялся, причем даже над тем, что было совсем не смешно, и нес какую-то несусветную чушь. Дедушка поинтересовался самочувствием учителя, и тут я смеяться точно не хотел, но Юаким сказал, что учитель сейчас носит на голове что-то наподобие чулка.

Дед рассказал, как однажды в Амстердаме отправил хуком справа в нокаут одного зануду, так что тот вырубился – думаю, это означало, что он повалился на пол. Мы уж думали, что нас ждет длинная история с кровавыми подробностями, но на этом рассказ кончился. Оказывается, дед просто взял и смылся тогда, и не исключено, что зануда прямо на месте кони двинул. Однако большинство от пары тумаков не умирает, поэтому, скорее всего, зануда как ни в чем не бывало встал и спросил, куда подевался отлупивший его придурок. После этих слов мы долго смеялись.

А следом я тут же и расплакался – сам не знаю почему. Такая уж у меня теперь жизнь – как американские горки, которые вот-вот развалятся. Юаким бросился меня утешать, а дед рассказал про одного беднягу, который собирал свои слезы в стакан и держал его возле кровати. Каждое утро он заглядывал в стакан, но за ночь слезы успевали высохнуть. Так как слез вроде как не было, человеку становилось капельку лучше, по крайней мере, хватало сил вылезти из-под одеяла. Я спросил, почему ему не хотелось вылезать, и дед ответил, что вся его семья погибла в автокатастрофе и от этого он впал в депрессию. Сам-то он выжил. Вот только во время аварии машину вел он сам. Авария произошла не по его вине – в машину въехал трейлер, водитель которого был сильно навеселе, однако бедняга винил во всем лишь себя.

Возможно, дед, рассказывая это, хотел мне напомнить, что некоторым бывает и хуже. Вот только, услышав о гибели целой семьи, редко кто радуется.

Юаким сказал, что одно знает наверняка: несчастья всегда будут происходить, и большинство из них останутся совершенно бессмысленными. Иначе они не были бы несчастьями.

– Вот и с учителем несчастье случилось, – вспомнил я.

– Но ты же не его хотел убить. Значит, это не несчастье? – спросил Юаким.

– Если будешь так много думать, у тебя мозг через уши потечет, – отрезал дед, – лучше подумать о вещах поважнее. Выпьем-ка!

Мы подняли бутылки и чокнулись. Вообще-то, когда Юаким позвонил и попросился в гости, я сильно удивился. Его мама наверняка умоляла его забыть обо мне. Нет, он не убежал сюда тайком, а ныл и ныл, пока мама не поняла, что дело и впрямь важное. Она сама его сюда привезла и сейчас, скорее всего, ждала где-нибудь в кафе с книжкой и булочкой.

Каких друзей я заслужил, сказать трудно, но в одном я уверен – с Юакимом мне незаслуженно повезло. Когда дед ушел «справить малую нужду», я сказал Юакиму, что без него пиво было бы еще более мерзким, хотя оно и так не особо вкусное.

– А вдруг мы превратимся в забулдыг, которые все время сидят в баре, пока жизнь проходит мимо? – спросил Юаким.

– Зато сидеть мы там будем вместе.

– Что-то мне такая картинка не очень.

– А я вообще нас взрослыми не представляю. Мне будто бы и не верится, что мы когда-нибудь вырастем.

– Если уж я вырасту, пообещай мне, что тоже станешь взрослым.

– Ладно, по крайней мере, попытаюсь.

– Ты самый черепаший человек в мире.

– Может, мне надо просто живую черепаху увидеть?

– Помню, ты рассказывал, что однажды долго просидел в шкафу.

– Да, после той физкультуры – помнишь, когда я сбежал?

– Я тогда тоже пришел домой и залез в шкаф.

– И как, помогло?

– В шкафу очень хорошо думается.

– Ты мне сказал, что людям следовало бы почаще сидеть в шкафу, – вспомнил я.

– Я тогда на самом деле так не думал. А вот сейчас мне и правда так кажется. Я вроде как стал лучше понимать, что произошло, хотя и не все.

– Когда люди сходят с ума, тут и понимать нечего.

– Так ты не знаешь, почему это случилось? – спросил Юаким.

– Я б тебе объяснил, но это так сложно, что в мозгу не укладывается.

На лбу у Юакима залегла морщина, которой я прежде не замечал.

– Ну и ладно. Вот мы об этом и поговорили, – сказал он.

– В смысле?

– Больше можно об этом не говорить. Когда слишком долго обсуждаешь одно и то же, это надоедает.

– То есть ты меня не боишься?

– Вообще странно, что люди так редко творят всякие глупости. Если бы я пережил то же, что и ты, то меня наверняка постоянно клинило бы.

– Правда?

– Или я каждый день в шкафу сидел бы.

– Но больше меня клинить не будет. Наверное.

– Ну и ладно. Но ты знаешь, это пиво на вкус как моча, и если ты мне не нальешь чего получше, меня точно переклинит.

– Надеюсь, у деда есть газировка.

Мы полезли в шкаф.

– Если у него нету чипсов, я за себя не отвечаю… – проговорил Юаким страшным голосом.

– А если я не найду шоколадку, у меня мозги расплавятся.

Когда дед вернулся, содержимое шкафчика стояло на столе.

– Вы чего это творите?

– Вот у этой муки срок годности в две тысячи третьем году вышел, – я показал ему пакет.

– А что, неплохая идея! Давай-ка испечем чего-нибудь.