В путь за косым дождём

На грандиозной попойке, мрачной, как пир в аду, летчики отводят душу и бьют по лицу босса, пришедшего их поздравить. Лэйн пропивает половину приза, а другую, о чем никто не знает, он отдает вдове погибшего друга. Напившись, Лэйн даже не узнает своей жены и пытается заново с ней познакомиться. На следующий день бортмеханик с трудом находит Лэйна в гостинице в другом городе.

После этого Лэйн, не говоря жене, соглашается на испытательную работу в военной фирме прежнего своего хозяина — работу, от которой отказываются другие.

Как Джимми Коллинз, талантливый летчик, пророчески описавший свою собственную трагическую гибель в прекрасной книге рассказов, ставших теперь библиографической редкостью, Лэйн занимается тем, что пикирует, пока не сломаются крылья, чтобы установить предел их прочности. Однажды Энн приезжает на аэродром и видит, как он падает к земле. Лэйн, прежде чем выброситься с парашютом, лихорадочно выламывает из самолета нужный прибор, — на земле его поздравляет генерал, а жену он находит, как условились, в баре... Энн стала пить.

В парке, где вертятся на штангах ерундовые карусельные самолеты, напивается терпеливый бортмеханик. Он повторяет: есть две слепые дороги — в небо навсегда или в землю — выхода нет. Над всем этим мрачным весельем — тень сломанных крыльев. Ночью Энн просыпается от удара машины в землю — Лэйн спокойно спит рядом, но часы стучат: «Пока еще жив, пока еще жив...» Она требует, чтобы он выбрал ее или испытания. Если он не решит, она не хочет детей. Но Лэйн уже не может без испытаний.

Энн провожает мужа и бортмеханика к огромному бомбардировщику — галантный генерал целует ей ручку, и они говорят о пустяках... В бомбардировщик вносят балласт, мешки с песком, надо с полным грузом подняться на предельную высоту. Вдруг Джо, бортмеханик, в слепой ярости бьет ленивого рабочего — тот плохо закрепил мешки с песком. И, закрывая дверь, Джо выплюнул резинку, которую обычно жует для невозмутимости и перед полетом всегда прилепляет на фюзеляж — на счастье. Бомбардировщик еле удерживается на высоте. Тяжелая машина срывается в штопор. Это страшное зрелище — вращаясь, она идет к земле, мешки с песком тронулись с мест и ползут на летчиков. Лэйн выбрасывает их в люк, освободившись, хватается за штурвал и выводит машину из штопора над самым лесом. Огромные крылья врубаются в сосны, летят подрезанные деревья, крылья отрываются, а горящий фюзеляж длинной сигарой ползет еще, судорожно дергаясь, меж стволов, — и это тоже съемка с натуры... Из машины Лэйн вытаскивает придавленного мешками бортмеханика — Джо умирает, взяв с Лэйна слово больше без него не летать. У Лэйна сломана рука. Он приходит к Энн с рукой, уже замотанной в гипс, но она кричит, чтобы он ушел от нее совсем, оставил в покое... Тогда он врывается к хозяину и снова требует самолет — это мужская истерика... В последних кадрах армада огромных крыльев собирается в полет, и Лэйн напутствует учеников — он теперь инструктор на земле, но летать сам больше не может. У Энн на руках сын. Лэйн с завистью смотрит, как без него уходят в воздух самолеты...

Американский фильм «Летчик-испытатель» был одним из первых. Затем вышел английский фильм «Звуковой барьер», в основу которого легла подлинная история, когда испытатель Джеффри де Хэвилленд, сын фабриканта, разбился на машине фирмы своего отца, — в фильме его сделали женихом дочери фабриканта, чтобы ввести женскую роль. В 1957 году вышел фильм «Цель его жизни», о котором мне трудно говорить подробно, — он поставлен по моим рассказам, и в него вошло еще не все, что хотелось. Но это была сознательная наша попытка, так же как и в довоенном советском фильме «Летчики», где так неповторимо играл Щукин, здраво и без излишнего пессимизма взглянуть на летную профессию. Этим своим фильмом мы обязаны прежде всего самим испытателям. Судьба Кострова — его играл Всеволод Сафонов, сам увлекавшийся авиацией и поступавший раньше в летное училище, — привлекала нас не контрастами подчеркнутых ужасов, а упорным стремлением к суровому мастерству, азартом борьбы, а не надрывом обреченности. В кино нелегко уйти от соблазна вымотать душу у зрителя — и нам предлагали для этого хотя бы погубить героя. Но перед теми, кому посвящен был фильм, мы не могли продешевиться на сенсацию. Фильм помогали делать летчики, нам подсказывали решения испытатели Анохин, Шиянов, Седов, Рыбко, Амет-хан, Гарнаев, Щербаков, Капрэлян, Юганов, Эйнис, Владимир Ильюшин, не говоря уже о соавторе сценария летчике Вадиме Иванове и консультантах Галлае и Грацианском. Гризодубова и Громов первыми пришли на просмотры, которых было потом немало для многих испытателей и инженеров, — перед выпуском на экран. Живой герой все время стоял перед нами, не позволяя сделать из себя фанатичного смертника, вроде японского камикадзе, — вместо сознательного исследователя опасной, но манящей высоты...