В пути (СИ)

— Как будто важно, под каким гербом ходит поганый убийца… — Буркнул Касиан, представляя мстительного духа преследующего клятвопреступника. Темной ночью, завывая и гремя цепями, проходя сквозь стены и ускользая от лучших телохранителей, шепчущихся о безумии нового лорда.

— Важно! — Взвыл неупокоенный. Сверкнув глазами, он заставил отпрыска пятиться к стене, но заметив испуг последнего тут же смягчил тон.

— Это важнее всего, сынок. Не недооценивай значимость рода. Никогда! Ты уйдешь, я уйду… Ушел… — Поправился призрак. — Уйдут твои дети, внуки, правнуки. Десятки и сотни поколений, включая подлецов и негодяев, извращенцев и палачей. Но цапля не оставит гнездо. Не должна!

— Цапля сама бросает яйца под копыта быку. — Вздохнул парень, непроизвольно положив руку на сердце, туда, где на оставшихся дома сорочках красовался семейный герб — крупная белая птица в зарослях речной травы.

— Да, это настоящая проблема. — Согласился вернувшийся, и за густыми клубами на мгновение расцвела улыбка. — Но даже она решаема. Давай вместе подумаем, что предпринять для возвращения земель и крепости.

— Логичнее всего обратиться к сюзерену, — начал мозговой штурм Касиан, нервно заламывая пальцы, — вот только лорд Ригер наверняка в курсе заговора. Не стали бы его люди устраивать переворот без одобрения господина.

— Еще идеи? — Довольным тоном поинтересовался отец.

— Королева. — Лаконично ответил граф и, откусив небольшой кусок ржаной лепешки, пояснил:

— После смерти Мэддока Третьего ходило множество слухов. Участие герцога, и все такое. Держу пари, Ивелинда спит и видит его насаженным на кол или повешенным. В идеале — и то и другое.

— Твой дед верил, что регент держит в подвалах множество хитроумных изобретений, способных продлить агонию на многие дни, а при некотором умении палача даже месяцы. А он знал “Черного шута” лично…

— Не сомневаюсь, в нужный момент у него найдется виртуоз дыбы… — Ухмыльнулся Кас, воображая мучающегося в кандалах Альвейна Ригера. Истекающего кровью, жалкого, сломленного. — Только меня никто не пустит на аудиенцию к ее величеству. Без свиты, приличной одежды и хоть каких-нибудь документов я — забывший место оборванец. Выдадут плетей и выкинут из столицы.

— В таком случае я хочу услышать еще предложения. — Подстегнул и без того скачущие галопом мысли сына мертвец.

— Тетя Меган из Абермаура. Если жива, если на свободе, если сумею попасть ей на глаза, минуя стражу… Слишком много если.

— От нее не было весточек два с половиной года. Еще.

— Тетя Овена…

— Мертва. — Рявкнул призрак. — Игдаррская бойня унесла жизни множества местных дворян, и ты не должен надеяться на ее чудесное спасение. Еще!

— Тетя Ровена из Элкана… Вольного города… Города, чьи солдаты не в праве войти на территорию королевства, и чей глава ни за что не объявит войну ради меня.

— Еще! — Прогремел отец, увеличиваясь в размерах. Заняв почти всю комнату, он навис над юношей точно грозовая туча над крохотной рыбацкой лодочкой, бегущей от бури.

— Блэйт! — Заорал Касиан, хватаясь за последнюю, самую ненадежную ниточку. — Три года назад я подслушал, дядя Морган ездил к нему! К Блэйтуу в Даз’Зарай!

— Блэйт. — Мягко произнес дух, растворяясь в воздухе будто утренний туман под лучами восходящего солнца. Из остатков дымки сформировалась потянувшаяся к сыну рука, но в самый последний миг призрачные пальцы отдернулись, избегая соприкосновения с живым существом.

— Я верю в тебя. — Донесся до ушей нежный шепот, и комната опустела.

***

Озадаченный юноша вышел во внутренний двор. Теплый ветерок приятно гладил кожу, нос щекотали запахи леса, реки и свежего хлеба, заставляя пожалеть об оставшейся в комнатушке недоеденной буханке.

До сегодняшнего дня жрецы не приобщали раненного постояльца к работе, и он бывал лишь в двух местах: собственной келье, имевшей отдельный выход на улицу, и у источающей смрад на несколько метров вокруг выгребной ямы. Поиск поленницы не занял много времени, а мысли и вовсе занимали не дрова, а выданная призраком (или галлюцинацией, не стоило исключать и такого варианта) подсказка.

Блэйтан, родившийся на шесть лет раньше графа, долгое время служил ему настоящим примером для подражания. Невысокий, крепко сбитый, с грубо высеченными чертами лица, длинными черными волосами и пронзительными серыми глазами кузен походил на сурово взирающего с монет короля-основателя Мэддока I. Меч казался продолжением его руки, копье плясало точно заговоренное, стрелы били без промаха, а умение чувствовать темп боя хвалил даже сир Рамон — первый меч Цаплиного Холма, а возможно и целой Велии.

В общем, Блэйт приближался к идеалу во всем кроме происхождения. Незаконнорожденный сын дворянина и деревенской девки, несколько лет гревшей постель управляющего, был обречен вырасти рыбаком или землепашцем, но дедушка Клайд пришел в ярость, узнав о решении сына отказаться от собственного ребенка. Спустя полсотни крепких слов и, если верить прислуге, пары оплеух, дядя Морган согласился заботится и о бастарде и о его матери, погибшей от чахотки спустя четыре недолгих года.