В рассветный час

Небо горит, и ничего уже не видно. Он знает, силы Союза на исходе, и сейчас королева Диса – проклятая тварь оказалась сильнее, чем они могли предположить! – задействует последнее оружие, против которого им не выстоять. Но они должны, обязаны устоять, пускай даже ценой собственных жизней…

Пускай. Лишь бы жила Альта, лишь бы никто никогда не пытался наложить на его владения жадные лапы! Он не даст притронуться к его землям чужим рукам, он закроет собой, если потребуется, если будет нужно… Вот сейчас!

Ослепительная вспышка, невыносимая боль, и никак не наступает спасительная темнота и тишина…

– Тише, тише… – прикосновение губ, нежных и теплых. – Что с вами, мой лорд? Вам снится дурной сон?

Дейн не может даже говорить, сил едва хватает на стон, но прохладные пальцы леди Гиденны касаются его лба, и уходит страх, уходит боль, возвращается ощущение реальности, и реальность эта прекрасна, потому что в ней есть шелк волос и тепло дыхания, и тихий шепот, и ласковое прикосновение…

Он не спит до утра, просто боится заснуть и потерять то, что у него есть. Такая малость, но за это – и за свои земли – он готов сразиться с кем угодно. Лишь бы не пришлось выбирать, только бы не это!

* * *

Следующий бал Дейн пропускает, не может быть там, и Ксенна остается с ним, а позже приходит леди Гиденна и остальные – сейчас твердыня лорда Северных земель становится самым надежным убежищем. Даже Ниорис присылает свою сестру сюда, хоть сам и не приходит: он ничего не боится, но маленькую леди бережет – говорил ведь, что она лучшая среди его родственниц… Вот только у каждого остаются и другие родные за пределами этих надежных стен, дома, и их они защитить сейчас не могут. И это мучит сильнее любой раны…

С этого бала лорд Кервен возвращается с лицом темнее тучи, и сразу становится ясно: дела плохи.

– Дождемся Ниориса, – говорит он. – Полагаю, он добавит несколько интересных штрихов к этой истории.

Лорд Южных земель не заставляет себя ждать. Кажется, будто он немного навеселе, но это вряд ли: Дейн не представляет, сколько нужно влить вина в Ниориса, чтобы он захмелел. Если он и пьян, то от возбуждения: ему нравится быть в центре событий, а сегодня, несомненно, он оказался настоящей звездой.

– Вас что, дикие кошки драли? – мрачно спрашивает Кервен, когда владетельные лорды собираются в зале. На этот раз женщин не оставляют мучиться неизвестностью: все они здесь.

– Нет, какой-то болван успел дотянуться клинком. – Ниорис небрежно прикасается к царапине на щеке, и та быстро затягивается. Леди Фрия быстро произносит что-то на родном языке сердитым тоном, но старший брат машет на нее рукой: – Отстань. Кто там будет искать эту жалкую каплю моей крови в общей луже…

– Погодите, Ниорис, когда я уходил, никаких рек крови не наблюдалось, – хмурится Кервен. – Что вы там устроили за жалкие четверть часа?

– Клянусь, милорд, ничего особенного! Я просто держал нашего милейшего Сейтена, чтобы он не обрушил дворец. То есть это, конечно, стало бы изящным завершением вечера, – подумав, добавляет Ниорис, – но мне не хотелось получить по голове колонной, да и большинство придворных ничем не заслужили погребения заживо… или сожжения: не вполне понятно было, к чему идет дело. А, как вы понимаете, одновременно сдерживать нашего добрейшего Сейтена и прорываться сквозь королевских гвардейцев – занятие непростое, даже если использовать Сейтена в качестве щита…

Лорд Западных земель смотрит в сторону и хмурится, но молчит. Парадный мундир на нем тоже в крови – явно не его собственной, а вдобавок порядком закопчен. На лице тоже полосы сажи – видимо, что-то он все-таки поджечь успел. Конечно, Сейтен худо-бедно научился держать себя в руках, и эта вспышка говорит о том, что кто-то ухитрился довести его до белого каления. Не то чтобы это было так уж сложно, но обычно никто не рискует с ним связываться, самоубийц нет… Что же случилось?

– Так. Извольте изложить по порядку! – командует лорд Кервен. – Вернее, начну я, а вы поведаете о том, что случилось после того, как я отбыл.

Он недолго молчит, потом начинает:

– Вечер начался как обычно. Если кто-то и заметил отсутствие Данари, то оставил свое удивление при себе.

– Удивляться нужно было раньше, – вставляет Ниорис, – когда наш наиученейший лорд появился на балу после долгих лет стойкого и, я бы даже сказал, принципиального отсутствия на любых праздниках!

– Помолчите, будьте любезны. Выскажетесь в свою очередь.

– Умолкаю, милорд! Но не будет ли мне позволено расцветить деталями ваш, вне всякого сомнения, информативный, но крайне сухой рассказ?

– Нид с вами, Ниорис, говорите… Иначе придется заклясть вас на немоту или просто вставить кляп, но тогда вы лопнете.

– И испорчу этот замечательный интерьер, – подхватывает Ниорис. Похоже, ему весело – это в такой-то ситуации! – Леди Гиденна не оценит, верно?

– Не оценю, – с улыбкой отвечает она. – Предлагать превратить вас в ледяную статую тоже не стану. Мертвецы, конечно, молчат, но вы нужны Союзу живым.

– Гхм…