В рядах королевской династии

Я скрипнула зубами. Диадема возмущенно загудела. Вот заставлю его с Кристером дружить, получит у меня… Но тут Винсент отвел меня к компании подданных и познакомил с эльфийкой. Это была одна из подданных Залара, и род Ианисмил — так звали эльфийку — мало в чем уступал правителям их многочисленной коммуны.

Ну, что сказать? Эльфийка. Длинные прямые шелковистые волосы, отливающие даже в самом тусклом свете, светлые, с зеленым отсветом. Холодные светло-карие глаза. Поджатые пухлые губы. Нет, внешние данные совершенны, но она казалась каменной статуей, ничего не выражающей, кроме плохо скрываемого презрения. Возле нее даже Винсент как-то приседал. На ней было неимоверно длинное платье со шлейфами, которые вились за ней по полу, и к ним не прилипало ни пылинки. Я немедленно вспомнила про свою мятую-перемятую одежду. А еще у меня был плешивый единорог. Впрочем, Монику мы все же отправили из приемной Винсента. Ее надо было почистить и помыть.

— Я привел тебе еще кое-кого. — заявил Винсент, когда все подданные, кроме высокородной, разошлись.

Я испугалась, что они поймали Кристера, но это был не он. В дверях, на другом конце длиннющего зала, появился знакомый силуэт.

— Гильберт! — радостно опознала я и побежала к нему навстречу.

— Ася! — ответил он. Из другого конца даже его не тихий голос был слышен плохо. Архивариус тоже побежал ко мне навстречу по ковровой дорожке.

— Гильберт! — продолжала радоваться я. Сейчас мы встретимся, и я его так обниму, и пусть думает эта высокородная, что хочет.

— Анжелесса! — слышалось в ответ. Тут Гильберт поднял над головой посох. И я поняла, что он бежит ко мне не потому, что рад меня видеть.

— Гильберт! — жалобно пискнула я и трусливо рванула обратно.

— Анжелесса! — гремел позади меня голос агрессивно настроенного Гильберта. Фиг ему. Не догонит он меня. Я убегала на скорости, еще большей, чем та, на которой я бежала к нему на радостях.

Первой на пути попалась эльфийка. Я трусливо спряталась за нее. Эту-то он тронуть не посмеет. Гильберт приблизился и стал носиться за мной, махая посохом и даже особо не стараясь задеть высокородную.

— Иди сюда, хранительница! — орал он так, что с дороги сдувало все воздушные шлейфы эльфийского наряда. — Я хочу тебя кое о чем выспросить.

— Мне и тут хорошо. — ответила я, укрываясь за бесконечно длинными ногами.

— Я это исправлю, и тебе будет плохо! — Гильберт махнул посохом прямо у меня мимо головы, задев ухо. — Я тебе что велел, засранка?! Какого хрена?!

От воплей архивариуса величавые витражи в потолке дрожали, а статуя, подпиравшая потолок поблизости, начала трястись и произвольно передвигаться, рискуя упасть с постамента.

— Я запрещал тебе дружить с изгоями и вампирами! — орал Гильберт. — Что он здесь делает?!

Посох архивариуса указал на Сальнеса. Я вспомнила, какими эпитетами его награждали все кому не лень, пискнула:

— Про него ты не говорил.

— Не говорил?! Не говорил!!!

Гильберт размахнулся и все-таки попал по мне посохом. Прямо по уху, хуком справа. Я выдохнула и села на пол. Больно-то как…

Гильберт, тяжело дыша, подошел ко мне и тоже сел.

— А… ведьму вы зачем сожгли? Я тебе велел заручиться их поддержкой, а не наоборот!

— Но… это… отвянь — огрызнулась я. — Надо было.

— Я тебя сейчас съем. — признался Гильберт.

— Да как с ними знакомиться?! — простонала я. — Посмотри на ее выражение лица!

Гильберт послушно взглянул на каменное лицо Ианисмил и прорычал:

— Лицо…. Лицо… Я тебя порву и съем… Зачем ты притащила черную единорожицу?

— Она хочет с моей помощью вернуться домой.

Тем временем Винсент повис на высокородной, уговаривая не карать двух полоумных — нас с гильбертом — за хамство. Потом он за шкирки поднял нас с пола и заявил.

— Довольно. Друзья мои, нам всем нужен отдых. — он нас выпустил. Мы привалились друг к другу. — Ты. — Винсент указал на Инжена. — Расскажи мне, как среди вас отказался этот отверженный всеми эльф, пока я его не казнил.

Инжен послушно принялся докладывать. Эльфийка осталась и тоже слушала с каменным лицом. Бледный как снег Сальнес стоял не шевелясь и не двигаясь. Но не из-за того, что испытывал презрение, а от усталости, страха, волнения и проч.

Инжен продолжал повесть. У него был странный голос, оказывающий магическое воздействие. Он умел передавать свое противотанковое спокойствие другим. К концу его короткого рассказа все пришли в себя. И даже на лице зеленоволосой эльфийки появилось выражение заинтересованности. Да фик этому Гильберту, и Винсенту вместе с ним. У меня офигенно классные друзья, и я их никогда не променяю на кого-то другого.

— Дети мои. — простонал Винсент, выслушав наше повествование. — Вы меня до кондратьи доведете. Подойди сюда, эльф.

Сальнес молча послушался.

— Ты хочешь, чтобы у тебя снова появился дом в этой стране. Я рад, что ты одумался. У меня нет такого влияния на твоих собратьев, и я не могу уговорить их принять тебя. Но на то время, пока ты будешь улаживать семейные дела, я приглашаю тебя в свой дом и предлагаю свое поручительство. Понял меня?

Сальнес кивнул.