В родном доме

«Каштан, каштан… – подумал Гумер, – о чём напоминает мне его осенняя желтизна?» Он, стараясь вспомнить, потёр рукой лоб, сдвинул брови и уставился в какую-то ему одному известную точку. Там, куда он не глядя смотрел, рос куст инжира с ослепительно зелёными листьями. Но Гумер не видел это великолепие природы. Внезапно он ощутил во всём теле какой-то странный горячий озноб. Да, да, он вспомнил. Когда он в последний раз виделся со своей матерью, её лицо было жёлтым, как осенний лист каштана. Кажется, желтизна её лица была даже гуще, чем у листьев каштана в их последние дни и часы. Гумер видел мать последний раз перед её смертью. Увидев её, он с болью понял, что мама умирает, и умрёт скоро. Так и вышло.

«Нет, мне нельзя так волноваться, – подумал Гумер, чувствуя, что вот-вот заплачет. – Ведь было уже, прошло: мама умерла, и её оплакали все, я и родственники, всех слёз не выплачешь. От горя я даже заболел. А теперь вот приехал в Крым для полного выздоровления, и думать надо только о здоровье, об окончательном восстановлении всего организма. Разве не так?»

Прохладный, свежий, целительный ветерок подул с моря и соединился с дыханием Гумера, слегка потрепал его волосы, мягко прошёлся по лицу, ласково высушил чуть повлажневшие глаза и улетел куда-то в сторону Ай-Петри. Гумер глубоко, свободно вздохнул и даже дружески подмигнул невидимому дуновению с моря. Кажется, и морской ветер понял его, вернулся с Ай-Петри и снова освежил его лицо. На этот раз губы мужчины слегка раскрылись будто для поцелуя с крылатым вестником солёного моря. Он даже чмокнул губами и довольно улыбнулся во всё лицо. А ветер тут же юркнул в приоткрытый для поцелуя рот и, кажется, вовсе не собирается снова лететь к Ай-Петри, выбрав для своих блужданий все извилины, морщин, ямочки его лица. И Гумер отнюдь не противился такому желанию ветра, напротив, он жадно стал глотать целительный, богатый кислородом и ионами, такой вкусный морской воздух. Врачи говорили, что ему полезен именно морской воздух, и советовали почаще находиться у моря, вдыхать его дыхание.

* * *

Город Алупка, где находился санаторий, в котором лечился Гумер, разместился между скалой Ай-Петри и Чёрным морем. Этот город уютно приютился на южном берегу Крыма, на склоне высокой горы, поэтому всё пространство от улицы, где стоял Гумер, до моря просматривалось как на ладони. Внизу – море от горизонта до скалистого берега, повыше – знаменитый парк, где росли почти все субтропические деревья. Там росли кипарис, крымская сосна, платан, инжир, а также более «элитные» пышные магнолии, итальянская сосна, ливанские и гималайские кедры, пальмы, секвойя, туйя…

Гумер уже не раз гулял по этому парку, и всё-таки не знал названий многих удивительных деревьев и растений. Тем не менее по прочитанным в детстве и юности книгам он узнавал то оливу, то твёрдое, как железо, буковое дерево, то хурму, айву, грецкий орех, хризантему или олеандр. Он знал также, что кипарис ещё в древние времена был завезён в Крым именно в Алупку, и что назвали его так потому, что завезён был с острова Кипр, и что именно с Алупки началось распространение кипариса по всему Крыму и почти всему Кавказу. Гумер даже слышал, что по приказу кое-кого из руководителей СССР несколько десятилетий назад чуть было не вырубили все кипарисы. А дело было так. По рассказу одной буфетчицы-армянки, работавшей здесь уже тридцать лет, ещё в довоенные годы в Крыму отдыхал некий важный чин, и надо же было случиться, что от укуса комара этот сановник так занемог, что вызвал врача, а тот возьми и скажи, что его сиятельство укусил комар, обитающий в кроне кипариса. Разъярённый сиятельство тут же приказал вырубить под корень все кипарисы. Однако образованные садоводы, ведущие в Крыму научные исследования, в отличие от врачей, встали на защиту кипариса, доказывая, что кипарис не вызывает у комаров желания «поселиться» в его ветвях. Более того, они вполне резонно утверждали, что без кипарисов Крым уже не будет Крымом. На счастье, сиятельный вельможа оказался человеком неглупым, внял объяснениям и советам учёных садоводов и отменил свой приказ. И всё же местные чиновники, готовые в лепёшку расшибиться перед царским сановником, начали «борьбу» против кипариса, вырубив часть этих деревьев.

Гумер ещё много раз побывает в этом парке, восхищаясь изумительными, экзотическими деревьями и цветами.

Рядом с парком, на первой же улице города расположена центральная площадь, где, украшенный цветами, стоит памятник средней величины. Он поставлен в честь уроженца Алупки, дважды Героя Советского Союза, легендарного лётчика Амет-хана Султана. Во время Великой Отечественной войны он был самым молодым лётчиком в авиадивизионе, где служил, и самым молодым героем Советского Союза. Свою первую геройскую звезду он получил за мужество в воздушных боях в небе Белоруссии. Смелого и смышлёного, закалённого в боях джигита назначают инструктором лётчиков, только что закончивших авиашколы. А вскоре Амет-хан Султан снова совершает подвиг и удостаивается второй Золотой Звезды Героя.