В руках дьявола (СИ)

— Медальон для Дрогаса, чаша для Марко, зеркало для Розы, книга для Луиса и кинжал для меня. С их помощью можно использовать силу элементов. Огонь, вода, воздух, земля, эфир. Ничего сильнее этого быть не может. После того, как почтили память старейшин и приняли на себя их обязанности, мы создали Орден Сангвинис, объединив наши силы и кланы. Это дало нам неограниченные возможности. Мы верили, что это сплотит нас, но оказались неправы. Роза и Дрогас хотели с помощью артефактов создать безопасное место, оградить его силовым барьером и жить без страха. Марко и я не хотели жить за оградами. Мы жаждали свободы и контроля над людьми, чтобы не допустить повторения той резни. Не вредить им, а сделать так, чтобы они уважали нас. Мы думали, Луис с нами согласен. И как же мы ошибались. Старейшины должны защищать своих подопечных. Мы не справились. Прошли десятилетия, прежде чем маги смогли вернуться в долину. В горах было сложно, и мы радовались возможности вновь оказаться в привычной среде.

— Прости, что снова перебиваю, — тихо говорит Никки. — Вы что, живёте вечно?

— О, нет, милая. Не существует никого, кто жил бы вечно. По крайней мере, я таких не знаю. Наш земной путь намного длиннее, чем одно неполное столетие, мы выносливее людей, быстрее, лучше восстанавливаемся после травм и ранений, но мы смертны. Мой срок прошёл давным-давно. Я ещё здесь, потому что на то есть причины.

— А Луис?

— Он продлевает свою жизнь за счёт других. Луис пересёк черту. Сомневаюсь, что для него есть дорога назад и шанс на спасение. Расплата всегда наступает. Всегда.

Никки кивает и мягко произносит:

— Продолжай, прошу.

Неужели поверила? Или смягчилась, проникнувшись историей Доротеи?

— Дрогас, Роза и те, кто разделял их взгляды, покинули Орден и ушли жить в леса. Остальные осели в графстве Сайен. Луис нас возглавил. Мы верили в то, что поступаем правильно, и не замечали, что Луис преследовал иные цели. Мы слишком поздно поняли, что он не в порядке. Кровавый Орден стал следовать лишь одной цели — убийству неугодных. И, как потом выяснилось, Луису было неважно, маг это или человек.

Элеонора берёт со стола стакан с водой и отпивает немного.

— Ещё несколько десятилетий мы были преданы Луису. Всё больше и больше людей попадали под влияние Ордена, становясь нашими верными слугами и солдатами. Прямо у нас под носом Луис собирал армию, которую в итоге обратил против своих. Мы с Марко и маги, что приняли нашу сторону, прозрели лишь в ту ночь, когда Роза и Дрогас выкрали у нас артефакты, чтобы остановить это безумие. Но они не смогли уйти незамеченными. Завязалась драка. Разумеется, в ход пошли не кулаки, а кое-что более мощное и смертоносное. Мы с Марко хотели просто остановить Розу и Дрогаса, переубедить их, но Луис… он…

Она запинается, словно собираясь с силами.

— В общем, Марко оттолкнул Розу, принял удар на себя и погиб. В тот миг все мы поняли, что Луис опасен. Кто-то попытался обезвредить его, кому-то удалось бежать, а кто-то, как и я, сделал вид, что поддерживает Луиса. Дрогас и те, кто атаковал Луиса в открытую, были пленены и сожжены на костре как пособники дьявола. Из Дрогаса сделали козла отпущения. Луис убедил членов Ордена, что Дрогас хотел захватить власть и отдать людей на растерзание демонам. Абсурд, но, разумеется, ему поверили. Все эти легенды, где Дрогаса выставляют монстром, сочинили приспешники Ордена. Розу тоже опорочили и объявили в розыск. Ей удалось бежать, но…

Элеонора вновь делает несколько глотков воды.

— Она в любом случае не смогла бы далеко уйти. Я ранила её отравленным кинжалом. Не намерено, но всё же ранила. Под предлогом поимки Розы я покинула резиденцию Ордена. Когда я нашла Розу, ей уже было не помочь. Возможно, если бы Роза вовремя собрала нужные травы, то всё бы обошлось. Но она была слишком слаба, чтобы шастать по лесу. В общем, что бы я ни делала, всё было бесполезно. Я могла лишь смягчить её уход. И перед смертью Роза открыла мне ужасную правду.

Элеонора замолкает. По её щекам струятся слёзы, но плачет она тихо. Смотрит в одну точку, словно варится одна в своём горе, вновь переживая события тех дней.

Когда Элеонора начинает говорить, её голос кажется глухим: