Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

Но тюрьма сокрушаетъ не только нравственныя силы арестанта; его физическія силы, въ большинствѣ случаевъ, также бываютъ подорваны долгимъ странствованіемъ по этапамъ и пребываніемъ въ каторжной работѣ. Многіе арестанты наживаютъ неизлечимыя болѣзни и почти всѣ отличаются физической слабостью. Что же касается тѣхъ изъ нихъ, которымъ пришлось провести около 20 лѣтъ на каторгѣ (попытка къ побѣгу нерѣдко доводитъ срокъ каторги до вышеуказаннаго размѣра), то они, въ громадномъ большинствѣ случаевъ, оказываются совершенно неспособными къ какой-либо работѣ. Даже поставленные въ наилучшія условія, они будутъ все-таки бременемъ для общества. Но дѣло въ томъ, что условія, при которыхъ приходится работать поселенцу — очень тяжелы. Его посылаютъ въ какую-нибудь отдаленную деревню, гдѣ его надѣляютъ землей — обыкновенно худшею въ данной деревнѣ — и онъ долженъ превратиться въ земледѣльца. Въ дѣйствительности же такой поселенецъ не имѣетъ никакого понятія объ условіяхъ земледѣлія въ Сибири, и пробывъ 3–4 года въ тюрьмѣ, онъ, кромѣ того, потерялъ всякую любовь къ такого рода работѣ, если онъ даже занимался ею раньше. Крестьянская община встрѣчаетъ его съ враждой и презрѣніемъ. Для нея онъ «рассейскій», т.-е. нѣчто пренебрежительное въ глазахъ сибиряка и, кромѣ того, онъ — ссыльный! Онъ принадлежитъ, съ точки зрѣнія сибиряка, къ той громадной массѣ «дармоѣдовъ», перевозка и содержаніе которыхъ стоитъ сибирскому крестьянину столькихъ расходовъ и хлопотъ. Въ большинствѣ случаевъ такой поселенецъ — холостъ и не можетъ жениться, такъ какъ на шесть ссыльныхъ мужчинъ приходится одна ссыльная женщина, а сибирякъ не отдаетъ ему своей дочери, несмотря на соблазнъ 50 р., выдаваемыхъ въ такихъ случаяхъ казною, но обыкновенно исчезающихъ на половину въ карманахъ чиновниковъ, пока деньги эти достигнутъ мѣста назначенія. Сибирь не можетъ пожаловаться на отсутствіе бюрократическихъ мечтателей, которые, напр., приказывали мѣстнымъ крестьянамъ строить дома для поселенцевъ и поселяли послѣднихъ группами въ 5–6 чел., мечтая создать такимъ образомъ ссыльно-поселенческую деревенскую идиллію. Всѣ подобнаго рода замыслы обыкновенно заканчивались неуспѣхомъ. Пять поселенцевъ изъ шести, насильственно соединенныхъ вышеуказаннымъ образомъ, не выдерживали долго и, послѣ безполезной борьбы съ голодомъ, убѣгали подъ чужимъ именемъ въ города, или шли въ поискахъ за работой на золотые пріиски. Цѣлыя деревни пустыхъ домовъ на большомъ сибирскомъ пути до сихъ поръ напоминаютъ путешественнику о безплодности оффиціальныхъ утопій, вводимыхъ при помощи березовыхъ розогъ.

Судьба поселенцевъ, попавшихъ въ работники къ сибирскому крестьянину, также очень незавидна. Вся система найма рабочихъ въ Сибири основана на выдачѣ имъ задатковъ, съ цѣлью сдѣлать ихъ неоплатными должниками и держать такимъ образомъ въ состояніи постояннаго рабства; сибирскіе крестьяне обыкновенно придерживаются именно этой системы при наймѣ рабочихъ. Что же касается тѣхъ ссыльныхъ, составляющихъ громадный процентъ всего ссыльнаго населенія, которые добываютъ себѣ средства къ жизни путемъ работы на золотыхъ пріискахъ, то они теряютъ всѣ свои заработки, какъ только доходятъ до первой деревни и перваго кабака, хотя эти заработки являются результатомъ 4–5 мѣсячнаго труда — воистину каторжнаго труда, со всѣми его лишеніями — на пріискахъ. Деревни по Ленѣ, Енисею, Кану и пр., куда выходятъ осенью рабочіе съ пріисковъ, пользуются, въ этомъ отношеніи, широкой извѣстностью. Кто не знаетъ въ Восточной Сибири двухъ злосчастныхъ заброшенныхъ приленскихъ деревушекъ, носящихъ громкія имена Парижа и Лондона, вслѣдствіе прославленнаго искусства ихъ обитателей въ дѣлѣ очищенія кармановъ рабочихъ, вышедшихъ съ пріисковъ? Когда рабочій прокутитъ въ кабакѣ свой заработокъ до послѣдней копейки и оставитъ кабатчику даже шапку и рубашку, приказчики золотопромышленниковъ немедленно нанимаютъ его на слѣдующее лѣто и, въ замѣнъ своего паспорта, онъ получаетъ задатокъ подъ будущую работу, съ которымъ онъ и возвращается домой, часто расходуя его до послѣдней копейки на пути. Онъ возвращается такимъ образомъ въ свою деревню съ пустыми руками и нерѣдко проводитъ долгіе зимніе мѣсяцы въ ближайшемъ острогѣ! Короче говоря, всѣ оффиціальныя изслѣдованія, вплоть до настоящаго времени, указываютъ, что тѣ немногіе изъ ссыльныхъ, которымъ удалось устроиться въ качествѣ домохозяевъ, живутъ въ состояніи страшной нищеты; остальные же, бросивъ землю, обращаются въ рабовъ на службѣ у суроваго сибирскаго крестьянина и золотопромышленниковъ, или же, наконецъ, — говоря словами оффиціальнаго отчета, «умираютъ отъ холода и голода».