Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

Вообще, тюрьмы не учатъ людей честности и тюрьма св. Павла не представляетъ исключенія изъ общаго правила. Уроки честности, даваемые сверху, какъ увидятъ читатели, мало чѣмъ отличаются отъ тѣхъ понятій честности, которыя господствуютъ внизу, въ арестантской массѣ. Во французскихъ тюрьмахъ практикуется двѣ разныя системы снабженія арестантовъ пищей, одеждой и прочимъ. Въ нѣкоторыхъ тюрьмахъ государство само является въ роли подрядчика, снабжающаго пищей, одеждой и тѣми вещами, которыя арестантъ можетъ пріобрѣтать на собственныя деньги въ тюремной лавочкѣ (хлѣбъ, сыръ, мясо; вино и табакъ для подслѣдственныхъ; ножички, гребешки, щетки, фуфайки, бумагу и т. д.). Въ такомъ случаѣ государство само удерживаетъ извѣстную часть (отъ 3/10 до 9/10) изъ заработка арестанта, получаемаго имъ за работу въ тюрьмѣ, исполняемую по заказу государства или для частнаго подрядчика. Три-десятыхъ этой заработной платы удерживается казной, если арестантъ находится въ предварительномъ заключеніи; пять-десятыхъ — если онъ осужденъ въ первый разъ, а 6/10, 7/10, 8/10 и 9/10, — если онъ подвергался уже тюремному заключенію дважды, трижды и т. д.; но одна десятая заработной платы всегда оставляется для заключеннаго, сколько бы разъ онъ уже ни отбывалъ наказаніе. Въ другихъ тюрьмахъ снабженіе арестантовъ предоставляется частному предпринимателю, который обязанъ доставлять все, согласно правиламъ. Подрядчикъ, въ этомъ случаѣ, получаетъ вышеупомянутыя доли заработной платы и, кромѣ того, государство платитъ ему нѣсколько сантимовъ въ день за каждаго арестанта. Что же касается до тѣхъ заключенныхъ, которые работаютъ на частныхъ заказчиковъ съ воли (особенно искуссные сапожники, портные и писцы), то они обязаны платить тюремному подрядчику извѣстное „выкупное“, большею частью одинъ франкъ (сорокъ копѣекъ) въ день, — и такимъ образомъ освобождаются отъ обязательной тюремной работы[52].

Тюрьма св. Павла придерживается второй изъ указанныхъ системъ: въ ней все доставляется тюремнымъ подрядчикомъ, причемъ всѣ доставляемые продукты бываютъ наихудшаго качества. Подрядчикъ самымъ безсовѣстнымъ образомъ грабитъ арестантовъ. Конечно, пища не такъ плоха, какъ она бываетъ въ русскихъ тюрьмахъ, но все же — въ достаточной степени скверна, въ особенности по сравненію съ той, которую даютъ въ Клэрво. Хлѣбъ — очень низкаго качества, а супъ и каша (ratin) изъ варенаго риса или бобовъ часто бываютъ отвратительны. Въ тюремной лавочкѣ все дорого и скверно; въ то время какъ администрація тюрьмы въ Клэрво давала намъ за 30 сантимовъ (12 копѣекъ) кусокъ хорошаго бифштекса съ картофелемъ, въ Ліонской тюрьмѣ мы платили вдвое за ломоть очень сквернаго варенаго мяса, и такъ во всемъ.

Я не могу судить по моимъ личнымъ наблюденіямъ, какъ оплачиваются въ Ліонской тюрьмѣ работы; но разсказанное мною выше не внушаетъ особеннаго довѣрія къ честности всего предпріятія. Что же касается одежды, то она очень плоха и гораздо хуже по качеству той, какую я видѣлъ въ Клэрво, хотя и тамъ она достаточно плоха. Совершая ежедневную прогулку въ одномъ изъ дворовъ Ліонской тюрьмы, мнѣ часто приходилось видѣть, какъ только-что осужденные отправлялись смѣнять свою собственную одежду на арестантскую, доставляемую подрядчикомъ. Это были въ большинствѣ случаевъ рабочіе, бѣдно, но все же прилично одѣтые, какъ вообще одѣваются даже бѣднѣйшіе французскіе рабочіе. Но когда они облекались въ тюремный костюмъ: коричневую куртку, покрытую разноцвѣтными заплатами и такіе же заплатанные штаны, на шесть дюймовъ не доходящіе до громадныхъ деревянныхъ сабо, — арестанты испытывали чувство глубокаго замѣшательства въ этомъ смѣшномъ и позорномъ одѣяніи. Такимъ образомъ, первымъ шагомъ заключеннаго въ тюрьмѣ является облаченіе въ одежду, которая сама по себѣ служитъ клеймомъ униженія.

Мнѣ не пришлось ближе ознакомиться съ отношеніями между тюремной администраціей и уголовными въ Ліонскихъ тюрьмахъ. Но и того, что я видѣлъ, было совершенно достаточно, чтобы убѣдиться, что тюремные надзиратели — въ большинствѣ случаевъ старые полицейскіе сержанты — сохранили всѣ характерныя особенности прежней наполеоновской полиціи, всегда отличавшейся грубой жестокостью. Что же касается высшей тюремной администраціи, то она проникнута тѣмъ лицемѣріемъ, которое характеризуетъ правящіе классы Ліона. Приведу одинъ образчикъ. Директоръ тюрьмы многократно давалъ мнѣ формальное обѣщаніе не конфисковать моихъ писемъ, не увѣдомивъ меня каждый разъ о фактѣ конфискаціи. Это было все, чего я добивался въ этомъ отношеніи. Но несмотря на эти обѣщанія, нѣсколько моихъ писемъ было конфисковано, при чемъ меня не сочли нужнымъ увѣдомить объ этомъ, и моя жена, которая была въ это время больна, очень безпокоилась, не получая никакихъ извѣстій отъ меня. Одно изъ моихъ писемъ, украденныхъ такимъ манеромъ, было даже передано прокурору Фабригетъ, который читалъ его въ засѣданіи апелляціоннаго суда.