В садах Эпикура

В начале августа я закончил правку диссертации. Пришло время писать автореферат. Как обычно, помучился, прежде чем сел, но, когда сел, то и написал за день. Рукопись принес Тамаре Михайловне. Реферат начинался обычно: в диссертации сколько-то глав, частей и т. д. Тамара Михайловна это начисто отвергла. Она сказала: «Вы столько работали над диссертацией, что не должны портить о ней впечатление своим рефератом. Большинство людей станет по реферату судить о вашей работе». Я, конечно, с этим согласился. Пошел в Нескучный сад, сел на скамейку, подумал, и начало откуда-то взялось: «В сложном переплетении классовых противоречий в Римской империи конца 3-го, начала 4-го вв. н. э. возникали и сталкивались многочисленные идеологические течения, выражавшие разные стороны классовой борьбы». Это Тамаре Михайловне Шепуновой понравилось. А. Г. Бокщанин прочитал реферат и 13 августа утвердил к печати. Я принес его на подпись к заместителю декана факультета по науке – Мачульскому. Он повертел реферат, полистал и прочел последнюю фразу: «В социальном смысле победа христианства знаменовала новое обоснование старого рабства». Она его успокоила, в ней звучала идейная выдержанность диссертации. Мачульский констатировал новое веяние в моем реферате: в нем не было ссылок на труды И. В. Сталина. Даже при ссылке на «Краткий курс истории ВКП(б)» его фамилия не упоминалась. Быстро дело делалось. Мачульский вывел резолюцию: «В печать». Теперь я отнес реферат в Главлит, располагавшийся в помещении Манежа против Университета. Внутрь, конечно, не пускали, прямо на улицу выходили маленькие окошечки, как в железнодорожной кассе. Я даже не разглядел лица девицы, принявшей у меня реферат и назвавшей день, когда мне за ним явиться. Несколько дней я сибаритствовал, разговаривал с Людой Спасской о нравах последних римских императоров. Главлит разрешил печатать автореферат, и я пришел с ним в университетскую типографию. Здесь меня встретил парень моего возраста с носом, напоминавшим формой и размерами водопроводный кран в милых моему сердцу Сандуновских банях. Я ему сказал: «Друг! Реферат нужно напечатать к 1 сентября. Нос ответил: «Исключено!» Я сказал снова: «Друг! Я три года не доедал, не досыпал, и еще многого не доделывал, чтобы только своевременно защитись диссертацию. Не вздумай помешать осуществлению моих планов и скажи, когда мне прийти за гранками». Парень смягчился и назвал приемлемый срок. Тем временем в переплетной Горьковской библиотеки переплели мою диссертацию. Переплетчик с таким же носом, как и печатник, спросил: «Какой тебе сделать переплет? Как на сочинениях Мао Цзедуна, хочешь?» Я ответил: «Хочу! Но сколько ты за это возьмешь?» Переплетчик оскорбился в своих лучших чувствах: «И это спрашивает без пяти минут кандидат! По 15 рублей за штуку и приходи через два часа!» Я согласился. Получились три громадных тома. Я притащил их в авоське и бросил на тахту. В это время на ней сидел Яша Шварц. Он открыл диссертацию, полистал и, найдя греческий текст, попросил сказать, что это значит. Я прочел перевод, помещенный тут же. Яша повернул несколько страниц, снова нашел греческий текст, прочел перевод, и сказал: «Я тоже знаю греческий язык!» Спорить я не стал. Парень с носом меня не подвел и своевременно сделал гранки, верстку. Я снова мотался из типографии в Главлит, из Главлита в типографию. Наконец, я держал в руках 100 экземпляров брошюры в серой бумажной обложке. На ней значилось: А. Л. Кац. Идеологическая борьба в Римской империи в начале 4-го века н. э. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Москва. 1953 г. Я понес диссертацию оппонентам: С. Л. Утченко и Е. М. Штаерман.