В садах Лицея. На брегах Невы

Чего только не городили лицейские поэты на бедного Кюхлю! И не со зла, а просто для красного словца, чтобы показать своё остроумие. А остроумие бывало и невысокого полёта. Всё больше насчёт внешности Кюхельбекера, его длинной, тощей, нескладной фигуры и, конечно, насчёт его страсти к писанию стихов.

Виля, Клит, Пушкарь, Дон-Кишот, Тарас, В. фон Рекеблихер, Циплятопирогов — это прозвища Кюхельбекера в лицейских эпиграммах. Назывались эпиграммы: «Жалкий человек», «О Дон-Кишоте», «На случай, когда Виля на бале растерял свои башмаки», «Виля Геркулесу, посвящая ему старые свои штаны» и тому подобное.

Продавец кваса. Ученический рисунок Пушкина.

Вот одна из них:

             О Дон-Кишоте
Оставил пику Дон-Кишот
И ныне публику стихами забавляет.
И у него за белкой кот
С сучочка на сучок летает.

Двадцать одна такая эпиграмма вошла в сборник «Жертва Мому». Составил его и собственноручно переписал четырнадцатилетний Александр Пушкин. Он любил доброго, умного, нескладного Кюхельбекера, но и не упускал случая посмеяться над ним.

Антологии и сборники пользовались у лицеистов успехом. И всё же «юным пловцам» хотелось большого плавания, чтобы испробовать свои силы не только в тихих лицейских водах, но и в бурном море настоящей литературы.

«Александр Н.к.ш.п.»

Первым в большое плавание отважился пуститься Миша Яковлев. Он переписал свои басни в особую тетрадь и послал её в журнал «Вестник Европы». При этом просил издателя скрыть от публики имя сочинителя.

Время шло, басни не появлялись. Ехидный Илличевский написал эпиграмму «Уваженная скромность».

Нагромоздивший басен том,
Клеон давай пускать в журнал свои тетради,
Прося из скромности издателя о том,
Чтоб имени его не выставлял в печати.
Издатель скромностью такою тронут был,
И имя он, и басни — скрыл.

Басни Яковлева так и не увидели свет.

Удачнее оказалась попытка Дельвига. Его стихотворение «На взятие Парижа» за подписью «Руской» появилось в 12-м номере «Вестника Европы» в июне 1814 года.

Первое стихотворение Пушкина увидело свет при не совсем обычных обстоятельствах.

Очевидно, Дельвиг, посылая в журнал своё стихотворение, посоветовался с товарищами и потихоньку от Пушкина отправил заодно и его стихотворение «К другу стихотворцу».

«К другу стихотворцу», первое печатное стихотворение Пушкина. Страница журнала «Вестник Европы», 1814 г., № 13.

Вскоре ничего не подозревающий Пушкин зашёл в Газетную комнату, взял свежий номер «Вестника Европы» и с изумлением прочитал: «От издателя: Просим сочинителя присланной в „Вестник Европы“ пьесы под названием „К другу стихотворцу“, как всех других сочинителей, объявить нам своё имя, ибо мы поставили себе законом: не печатать тех сочинений, которых авторы не сообщили нам своего имени и адреса».

Так Пушкин узнал о проделке друзей.

Предатели-друзья
Невинное творенье
Украдкой в город шлют
И плод уединенья
Тисненью предают.

Пришлось сообщить в журнал своё имя и адрес.

Стихотворение Пушкина «К другу стихотворцу» было напечатано в 13-м номере «Вестника Европы» за 1814 год. Внизу стояла подпись: «Александр Н.к.ш.п.». Пушкин написал свою фамилию наоборот и выпустил из неё все гласные.

Теперь он частенько, заходя в Газетную комнату, как бы невзначай брал заветный номер «Вестника Европы», открывал десятую страницу. Его стихотворение напечатано…

Вильгельм Кюхельбекер, мучимый бесом стихотворства. Карикатура А. Илличевского. 1815 год.

Товарищи допытывались: кто такой Арист, его друг-стихотворец, которого он уговаривает не писать стихов, не вступать на трудный путь поэта? Кюхельбекер? Возможно, что и он. Да и не он один, а все, кто лезет на Парнас за лаврами, забыв, что там растёт и крапива.

Писать хорошие стихи непросто.

Пусть даже Аристу — его другу-стихотворцу удастся стать писателем. Что ждёт его? Богатство, слава, жизнь спокойная и приятная? Нимало.

Нищета и страдания — вот участь писателей.
Катится мимо их Фортуны колесо;
Родился наг и наг вступает в гроб Руссо;
Камоэнс[5]

с нищими постелю разделяет;Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле предан он:
Их жизнь — ряд горестей, гремяща слава — сон.

Ариста не убеждают эти доводы. Он резонно замечает, что странно отговаривать от писания стихов при помощи тех же стихов.

Тогда автор рассказывает ему притчу про деревенского старика священника: