В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине

Филлипс ответил (с уже знакомой нам скрытой иронией, словно проступающей сквозь текст): «Даже вообразить не могу, кто передал в Tribune информацию о вашем возможном отпуске ближайшей весной. Ко мне совершенно точно не обращались с этим вопросом. ‹…› Распускание слухов об отставках – одна из главных радостей газетчиков всего мира. Временами всех нас пугают такие слухи, однако мы стараемся не обращать на них внимания»[590].

В заключение Филлипс сообщал, что в Госдепартамент заходил Мессерсмит, который в то время был в отпуске в Вашингтоне: «Несколько дней здесь пробыл Мессерсмит, и у нас состоялось несколько очень интересных бесед о различных фазах развития ситуации в Германии».

Последние строки обеспокоили Додда, и небезосновательно. Во время одного из своих посещений Госдепартамента генконсул передал Филлипсу кое-какую информацию, которую последний в своем дневнике называл «инсайдерским взглядом на условия работы в берлинском посольстве»[591]. Снова всплыла тема поведения Марты и Билла. «Очевидно, – писал Филлипс, – сын и дочь посла совершенно не помогают посольству и слишком любят шататься по ночным клубам с некоторыми немцами, чья репутация оставляет желать лучшего, а также журналистами».

Мессерсмит встретился также с Моффатом и его супругой. Как-то раз, в середине дня, они втроем несколько часов говорили о Германии. «Мы всесторонне рассмотрели вопрос», – написал Моффат в дневнике[592]. На следующий день он встретился с Мессерсмитом за ланчем. Через несколько недель они увиделись еще раз. Моффат отметил в дневнике, что на одной из встреч Мессерсмит выразил обеспокоенность по поводу писем Додда в Госдепартамент: «По ним можно заключить, что он начинает испытывать неприязнь к подчиненным»[593].

Так совпало, что одновременно с Мессерсмитом в Вашингтоне был Джордж Гордон, недавно ушедший с поста советника посольства и проводивший длительный отпуск на родине. Хотя отношения Додда с Гордоном вначале складывались не самым лучшим образом, с течением времени посол с неохотой признал, что тот – ценный сотрудник. Гордон писал Додду: «Наш общий друг Дж. С. М. развернул активную кампанию по продвижению своей кандидатуры на пост в пражском представительстве»[594]. (Мессерсмит давно надеялся оставить консульскую службу и стать полноценным дипломатом. Теперь, когда открылась вакансия посла США в Праге, он решил, что это его шанс.) Гордон указывал, что в Госдепартамент мощным потоком хлынули письма и газетные редакционные статьи, свидетельствующие о «беспорочной службе» Мессерсмита. «Я понял: этот поток направляет знакомая рука, – писал Гордон, – когда услышал, что он заверил одного из высокопоставленных чиновников Госдепа: его немного смущают дифирамбы, которые ему поют в прессе, потому что он всего этого вообще-то не любит!!!»

От руки Гордон приписал: «O sancta virginitas simplicitasque», что в переводе с латыни означает: «О святая девичья невинность!»

•••

22 декабря, в пятницу, Додда посетил Луи Лохнер. Он принес тревожные вести. Сам по себе этот визит не был чем-то необычным: к тому времени Додд и шеф берлинского бюро Associated Press сдружились, часто встречались, обсуждали текущие события и обменивались информацией. Лохнер сообщил послу: один из высокопоставленных нацистских чиновников предупредил его, что на следующее утро суд, разбирающий дело о поджоге Рейхстага, вынесет вердикт и что всех обвиняемых, кроме ван дер Люббе, оправдают[595]. Новость была ошеломляющая сама по себе, но, если бы все так и произошло, приговор еще и нанес бы серьезный ущерб престижу гитлеровского правительства, и прежде всего Герингу. Это означало бы, что у Геринга, как он и опасался, «ничего не вышло». Но источник Лохнера сообщал также, что Геринг, который по-прежнему был в ярости от дерзости Димитрова и перепалки с ним в зале суда, теперь хочет физически устранить противника. Предполагалось, что коммунист вскоре после окончания процесса погибнет. Лохнер отказался назвать имя своего информатора, но поведал Додду: передавая эти сведения, источник надеется предотвратить дальнейший ущерб и без того скверной репутации Германии на мировой арене. Додд решил, что источником информации был Рудольф Дильс.

Лохнер уже разработал план, нацеленный на предотвращение убийства путем широкого оповещения общественности о готовящемся злодеянии. Но он хотел вначале представить свою идею на рассмотрение Додда, на случай если тот сочтет, что негативные дипломатические последствия таких действий окажутся слишком масштабными. Додд одобрил его план, однако в свою очередь обратился за советом к сэру Эрику Фиппсу, британскому послу. Тот также согласился, что Лохнеру следует привести его план в действие.