В самое сердце, или Девочка для Туманова (СИ)

— Маша! — громкий вопль разрезал воздух. Сжалась, представив, насколько он сейчас зол. Еще убьет, не дай бог, за такое. Ну… если не убьет, то накажет точно. Свяжет и бросит куда-нибудь в подвал, и буду сидеть там весь месяц на собственноручно приготовленных сухарях. Хотя нет, кто ж мне их отдаст. Он меня скорее на консервы посадит, кукурузно-гороховые.

— Маша! — еще один крик, и я, наконец, решаюсь повернуться. Ветки хрустят. Снова замираю. Нет, лишь бы не услышал. В ушах шумит, прячу лицо в коленях, стараясь быть как можно незаметнее. Меня охватывает паника, вдруг он уже заметил мое присутствие и приближается, даже как будто слышу шаги. Оттого вся трясусь.

Только вот не сразу соображаю, что за грохот раздается. Ах! Мост окончательно рухнул.

Вместе с тем возвращается трезвость мышления. Что Никита должен был подумать, когда подъехал? Он же не видел, как я спрыгнула. Раз так орет и в лес не ломится, то точно.

Неужели решил, что я вместе с угнанным транспортом пошла ко дну? Не сразу понимаю, хорошо это или плохо? С одной стороны, может, пусть так и считает. Искать не будет. А с другой — не слишком ли жестоко?

И словно издалека голос:

— Машка! Кроха!

Не сразу дошло, почему так глухо. Теперь уже не опасаясь, повернулась и, не в силах подняться на ноги, на четвереньках поползла ближе к месту обрушения. Никиты не видно. Но срывающиеся на хрип крики идут от воды. Он что, бросился меня спасать? Внутри все заледенело, когда увидела кроссовки на берегу, а потом и самого мужчину, как раз вынырнувшего из воды.

— Маша! — душераздирающий рев, полный какого-то немыслимого отчаяния.

Шатаясь и хватаясь за мокрую голову, Никита выбрался на берег и рухнул лицом вниз. Его заметно трясло. А я замерла, не в состоянии пошевелиться. Подойти к нему или сбежать? Доберусь до деревни и позвоню Нику. Вытащит меня отсюда за полчаса.

Но сердце сжимается от жалости. Разве я могу бросить его здесь умирать? Вода же, наверное, невероятно холодная. Он точно замерзнет, мокрый. Он и так аж посинел.

Машка! Ты еще думаешь? Ты же не сможешь дальше жить, зная, что стала виновницей смерти человека. Того, кто не раздумывая бросился тебя спасать ценой собственной жизни! Машка!

Я подскочила на ноги и рванула к нему. Упала рядом и начала трясти.

— Ник!

Я что-то орала ему в ухо, била по щекам, стараясь привести в чувства, но он словно не слышал. Нам нужно вернуться домой, иначе он просто замерзнет. На улице заметно похолодало. Не выше нуля градусов. Но блин, он такой тяжелый. Всеми правдами и не правдами уговаривала его помочь мне, но достучаться удавалось с большим трудом, а передвигаться в сторону Хонды и того сложнее.

Наконец, мы добрели до заветной цели, и я запихнула его на заднее сиденье. Сама быстрее за руль. Сразу же печку на всю мощь. Втопила газ и назад по своим же следам.

Время ускользает. Мне кажется, мы ползем как черепахи. Хочется повернуться и глянуть как он там, но я помню, как в прошлый раз вляпалась из-за невнимательности. Сейчас Никита не спасет, если мы попадем в яму. Поэтому все внимание на дорогу. Но тревога за него заставляет руки дрожать. Сцепляю пальцы на руле едва ли не до судорог.

— Никита, потерпи, — бормочу себе под нос. — Мы уже близко, милый.

А ведь мне его еще и в дом как-то тащить. И если на берегу он был хоть и замедленным, но транспортабельным, то сейчас не знаю.

Вот и дом. Подгоняю машину прямо к распахнутым дверям. Не знаю, каким макаром удается вытолкнуть с заднего сиденья неподъемное тело. Никакие крики, уговоры не помогают.

Усадила влажного дрожащего Никиту спиной к машине и села напротив. Хлоп по щеке. Хлоп по другой.

— Приди в себя, Ник! Эй! — почти никакой реакции. — Ник! Черт тебя дери! А ну-ка вставай!

Открыл один глаз и тут же закрыл, что-то невнятно бормоча.

— Ах ты, гад такой, помогай мне! Хочешь сдохнуть здесь? Чтобы мне потом ходить к тебе на могилку, цветочки носить. Вот уж нет! Не дождёшься — не приду! Вставай, сказала.

Я поднялась и дернула его вверх. Поддался. Надо же. Двинулся за мной, но уже на первом этаже его снова повело.

Так, до спальни я его точно не доведу.

О! Там у камина медвежья шкура. Я вчера на нее подозрительно так косилась, пока фильм смотрели.

Двигаемся к ней. Можно, конечно, и на диван, но он далековато от камина, да и неудобно — узкий для такого мощного мужика.

Но сперва надо стянуть с него все мокрое.

— Стой! — рявкаю злобно и начинаю сдирать футболку, спортивные штаны… сжав зубы тяну и трусы. Стараюсь не смотреть туда.

Есть! Теперь бы уложить и укрыть. Сдернула покрывало с дивана и кинула на шкуру. Никита покачнулся, и я помогла ему правильно осесть в нужном направлении.

Тут же опрометью бросилась в спальню, хватая подушку и оба одеяла. По пути заскочила на кухню и заметила полупустую бутыль с виски. О да! Это должно пригодиться. Я не дам ему сдохнуть. Ни за что! Он еще перед братом должен ответит за мое похищение.

Вернувшись, обнаружила, что голый Жора свернулся калачиком и трясется. Рванула к нему, укрывая. Повернула на спину и подняла голову. Поднесла к губам горлышко.