В сантиметре от смерти

Из-за уступа по оврингу медленно вышел человек. За ним шла навьюченная лошадь. Со стороны страшно было смотреть, как они медленно, осторожно ступая, пробирались по узкому карнизу. Настил овринга заметно прогибался под тяжестью лошади. Алексей представил себе, что будет, если настил проломится, и зябко повел плечами.

— Мустафакул, — обратился он к леснику. — А может быть, не нужно идти по этому оврингу? Может, где-нибудь есть обход или объезд?

— Другой дороги нет, — ответил лесник. — Кызыл-Тепе и Илян-сай со всех сторон окружены неприступными обрывами. Есть еще проход в Илян-сай со стороны долины по речке Кумарг, но там можно пройти только зимой, когда мало воды. Летом речка такая бурная, что никому не удавалось преодолеть ее течение.

— Кто же сделал этот овринг? Разве в Илян-сае живут люди?

— Раньше там был кишлак Кызыл-Тепе. Сейчас все оттуда ушли и кишлака нет.

— Почему же бросили насиженное место?

— Жить там неудобно, потому и бросили. Перешли жить в Шинг, Захчагар и другие кишлаки. Раньше, до революции, горцам было очень трудно жить. Налоги поглощали у них все, что они получали со своих клочков земли. Эмиру налог плати, беку — плати, ишану — плати. От урожая для себя оставались крохи. Вот и селились бедные люди там, где до них было трудно добраться. По такому оврингу не каждый сборщик налогов решался проходить. Да еще если горцы не разрушали часть настила. Горцам ничего, они привычные, и по обломкам овринга проберутся пешком с хурджунами через плечо. Лошадей у них почти не было, поэтому овринги были помехой только эмирским и бекским сборщикам налогов, которые пешком не ходили, а для горцев овринг был спасением от эмира и беков, — закончил лесник.

— Алеша, — спросил Илларионыч, — как ты думаешь, какое расстояние до уступа?

— Метров триста.

— Ошибаешься почти наполовину. До него самое меньшее полкилометра.

— Не может быть! Даже из-за уступа слышен голос человека. На полкилометра он не донесется, — возразил Алексей.

— Не спорь, Алеша, — поддержал Илларионыча Костя. — В горах расстояния обычно кажутся меньше, чем на самом деле. Что же касается звука, то отражение от горных склонов и скал позволяет слышать его гораздо дальше, чем на равнине.

Через некоторое время путник, шедший навстречу, преодолел овринг и вышел на склон горы, на котором сидели охотники. Несмотря на то, что по оврингу лошадь шла шагом, она была покрыта белой пеной и тяжело поводила боками. Лицо путника тоже блестело от пота. Подойдя к охотникам, путник почтительно приветствовал их. Обменявшись приветствиями, Мустафакул, Курбан-Нияз и путник завели оживленную беседу. Путник оказался знакомым, он расспрашивал лесника об охотниках, удивленно покачал головой, узнав о том, что охотники будут ловить живьем гюрз, и сказал, что у родника Кызыл-Тепе он часа полтора тому назад видел большую гюрзу. Услышав это, Костя заторопил друзей.

Пожелав друг другу доброго пути, путник и охотники расстались. Караван направился к оврингу, а путник присел отдохнуть на то же самое место, где отдыхали охотники.

Мустафакул взял лошадь за повод и осторожно пошел по оврингу; отпустив его на сотню шагов, подгоняя перед собой осла, пошел Костя. Соблюдая дистанцию, двинулся Илларионыч, за ними Алексей. Шествие замыкал Курбан-Нияз. Каждый из людей подгонял перед собой осла с вьюком.

Алексей пробирался боком, откровенно придерживаясь руками за скалу и стараясь не смотреть вниз, где в синеватой глубине ущелья выступали темные зубцы скал.

Шаг, еще шаг, осел почему-то остановился. Нет, снова пошел вперед. Еще несколько осторожных шагов — и снова нужно ждать, чтобы осел отошел на какое-то расстояние. Кажется, целую вечность тянется этот страшный переход, а до уступа еще так далеко!

Шаг за шагом, придерживаясь за стену обрыва, медленно продвигался Алексей по карнизу. Вот за уступом скалы скрылся Мустафакул с лошадью, подходит к уступу осел, подгоняемый Костей, а Алексей прошел едва половину пути. От напряжения дрожат ноги, в висках отдаются гулкие удары сердца, едкий соленый пот заливает глаза.

Шаг, еще шаг. Где же этот проклятый уступ в конце овринга? Ага, понемногу все же приближается! Костя уже скрылся за ним! Шаг, еще шаг. Черт возьми, как устали ноги! Шаг, еще шаг. Нужно выдержать! Нужно пройти!

Вот и Илларионыч скрылся за уступом. До уступа осталось всего каких-нибудь полсотни шагов.

«Не торопиться, — уговаривал себя Алексей. — Спокойно. Горячность может привести к беде!»