В семнадцать мальчишеских лет

Федор же еще днем решил: «Чему быть, того не миновать», — и заранее примирился, что завтра наденет ненавистную форму. Он искоса поглядывал на брата, видел его хмурый взгляд, и на душе становилось еще тоскливее.

— Слышишь, Виктор, — прервал молчание Федор, — думаешь, я с охотой иду?

Виктор повернулся на бревне, глухо спросил:

— Ты что же, мозоли на отцовских руках идешь защищать от красных?

Федор дернулся, мотнул головой, словно от зубной боли, и на лице у него мелькнуло такое страдальческое выражение, что Виктор тотчас устыдился собственной горячности.

— Всех ведь, пойми, всех под одну гребенку!

— Нет, брат, всех не заберут, не получится! — вырвалось у Виктора. Он просительно проговорил: — Может, передумаешь, Федя, а? Может, к своим уйдешь?

— Н-не могу, — с трудом ответил Федор. — Вам же хуже будет. Отца с завода погонят, ты прокормишь?

— Перебьемся как-нибудь…

— То-то, что «как-нибудь»… — буркнул Федор. — А вот это ты видел? — Он извлек из кармана вчетверо сложенную газету. — На, читай.

Виктор впился взглядом в приказ о мобилизации, там было написано: «За уклонение от мобилизации — расстрел, у родственников дезертира — конфискация имущества».

— Да-а, — протянул Виктор, — крепко закрутили гайки.

— И резьбу не сорвешь, — мрачновато добавил Федор.

— Я понимаю, Федя, деваться тебе некуда, — мягко проговорил Виктор, — но ты хоть там, может быть, сумеешь действовать, а?

— Там видно будет, одно я твердо знаю: в рабочего человека стрелять не буду.

— Мало этого, мало, Федя!

— Сам знаю. Тошно мне до смерти, а выхода не вижу. — Федор поднялся, пошел в дом. Под ногами его тяжело заскрипело крыльцо.

«Кто же будет воевать с белыми? — с горечью подумал Виктор. — Теплоухов, Поля?» — На миг всплыло в памяти Полино лицо, ее застенчивая улыбка, когда они бывали вместе. Где она, что с ней? Он так и не видел ее с тех пор, как вышел из тюрьмы. Иван Васильевич строжайше запретил встречаться с кем бы то ни было, если в этом не было нужды по подпольной работе. Но он должен увидеть Полю, должен!

В городской управе

В городской управе гулко хлопали двери, где-то за стеной стучали пишущие машинки, скрипели перьями письмоводители. Казенное присутствие.

Виктор неторопливо прошел по коридору. Открывая дверь в статистический отдел, незаметно скосил глаза налево — не смотрит ли кто? Перешагнув порог, склонил голову в почтительном поклоне. В комнате сидели две женщины. Одну, помоложе, он знал. Это была Екатерина Араловец, свой человек. Год назад, во время эсеро-кулацкого восстания в Месягутово враги заживо зарыли в могилу ее отца, народного учителя, большевика Дмитрия Марковича и брата Викторина. На руках у Екатерины осталось трое малюток и больная мать. Товарищи помогли ей устроиться в городскую управу. Она выдавала паспорта мещанам города Златоуста.

Виктор не подал вида, что знаком с Араловец, деловито осведомился:

— Могу я видеть начальника статистического отдела?

— Проходите, он у себя.

С недавних пор Иван Васильевич стал начальником отдела. Узнав, что у Теплоухова трое детей, городской голова проникся сочувствием и усиленно продвигал его по службе. По собственному почину выхлопотал для него бронь от мобилизации в армию белых. Лучших условий для подпольной работы нельзя было придумать.

— Хороший голова, — посмеивался Иван Васильевич, — с перспективой работает, на Советы…

Мягкий стук в дверь заставил Ивана Васильевича оторваться от бумаг, он откинулся на спинку стула, привычным движением снял пенсне.

При виде Геппа Теплоухов просиял, поднялся навстречу. Крепко пожал руку, предложил стул:

— Садись, Витюша.

— Я за документами, как вы велели.

— Подожди, торопыга, сначала осмотримся.

Внезапно, без стука открылась дверь, вошел полный брюнет с аккуратным пробором. Он пристально посмотрел на Виктора, обернулся и вопрошающе уставился на Теплоухова.

— Извините, Петр Алексеевич, я сейчас отпущу молодого человека. Ну что у вас? Прошение? Жалоба? Заявление?

Виктор растерянно протянул:

— Я… я ищу работу… Время трудное…

Иван Васильевич подчеркнуто сухо прервал:

— Да-с, молодой человек, в эти тяжкие для отечества дни каждый истинный патриот обязан трудиться с пользой для Родины, да-с. Рекомендую идти на завод.

Виктор переводит растерянный взгляд с Ивана Васильевича на полного господина. Наконец спохватывается и торопливо выпаливает:

— У меня образование, я учился.

Иван Васильевич, глядя на полного господина, иронически улыбнулся, словно подчеркивая наивную назойливость посетителя, но полный господин торопливо произнес:

— Я, собственно, на минутку, уважаемый Иван Васильевич. Пришел уведомить, что благотворительный вечер в пользу офицерских вдов начнется сегодня в семь часов. Честь имею!

После его ухода начальник отдела улыбнулся, потер длинные суховатые пальцы, направился к дубовому шкафу. Бесшумно открыл дверцы, шарниры которых были предусмотрительно смазаны гусиным жиром, извлек серую с черными тесемками папку, сноровисто расшнуровал и быстро подал Виктору пачку паспортов.