В сердце Антарктики

С высоты, где мы находились, можно было любоваться великолепным видом, расстилавшимся к северу. В нескольких километрах от берега, на поверхности морского льда мы увидели огромный айсберг, вмерзший в лед и как раз находившийся на пути, которым нам предстояло идти следующий день. К северо-западу виднелся проход Гейки, а за ним насколько хватал глаз простирался гигантский ледник Дригальского. Позади этого ледника виднелся ряд скалистых холмов, – один из них представлял собой, по всей вероятности, гору Неймайер. Дальше к северу от нее было видно несколько гор, но отдаленность расстояния и туман на горизонте не позволяли различить между ними очертания горы Нансена. Очевидно, ледник Дригальского ограничивается с севера крутым обрывом ряда соединенных между собой темных скал. Рассмотрев в бинокль поверхность этого ледника, мы ощутили немалое беспокойство – она была совсем иного строения, нежели поверхность ледника Норденшельда. На ней были ясно видны зубчатые ребра весьма сильно развитых трещин и высокие гребни льда, разделенные глубокими впадинами или провалами. Вид этот вызвал в моем уме представление о чешуйчатом драконоподобном чудовище и заставил вспомнить строки из Мильтона[121], приведенные выше. «Чешуйчатый ужасный хвост» не казался привлекательным даже на расстоянии в 15–25 км. Мы видели, что большие участки этого ледника абсолютно непроходимы для саней, но дальше к востоку неровный характер поверхности льда как будто был выражен не столь резко. Километрах в 40–50 от нашего местонахождения поверхность самого восточного края ледника казалась относительно гладкой. Рассмотрев все это с нашей удобной позиции, мы стали спускаться обратно. Моусон в лыжных ботинках с шипами сошел по покатой поверхности льда сравнительно легко, но я был обут в финеско, и мне пришлось вырубать ледорубом ступеньки на всем обратном пути с ледника.

Из того, что мы видели в восточном направлении, можно было заключить, что на море имеется обширное пространство чистой воды, тянущейся до берега в виде длинных полыней на небольшом расстоянии друг от друга. Эти полыньи замерзли лишь частично, и некоторые из них находились как раз между нами и ледником Дригальского. Нам стало ясно, что нельзя терять ни минуты, если только желаем добраться до этого глетчера, пока морской лед еще не разошелся. Достаточно было одной единственной сильной бури, чтобы превратить все пространство морского льда между нами и ледником в массу плавучих льдин. На этом скалистом мысу мы собрали отличную коллекцию геологических образцов. Как и в других местах, мы видели здесь множество признаков того, что материковый ледовый щит в прежние времена был гораздо обширнее.

На следующий день, 27 ноября, мы решили добраться с санями до восточной стороны огромного айсберга, который видели накануне сверху, полагая, что такое направление пути позволит избежать огромной приливной трещины, очень неприятного вида, простиравшейся к северу от скалистого мыса у нашего предыдущего лагеря. Температура была очень высокая, в середине дня наблюдалось —3,3° и –2,2 °C, в результате чего соленый снег и лед были весь день липкими и вязкими. Мы добрались до айсберга и устроили там лагерь.

Утром 28 ноября к нашей палатке подошла самка тюленя с уже большим детенышем; она с сопением обнюхивала полы палатки. Похоже было на то, что она собирается войти в палатку. Я отогнал ее, и она вместе с детенышем пустилась к открытой воде. Затем мы упаковались и стали перебираться с санями через очень опасную прибрежную приливную трещину, а затем пошли в обход огромной полыньи в морском льду. В 3 часа завтракали около восточной оконечности большого айсберга. Здесь Маккею и Моусону удалось поймать и убить крупного императорского пингвина – мы взяли от него грудку и печень. Эту птицу они поймали около самой полыньи на морском льду. Мы увидели далее, что море по направлению к айсбергу было покрыто очень тонким слоем льда и некоторое время думали, что путь на север отрезан. Наконец нашли место, где лед выдерживал тяжесть саней. Мы укрепили это место, накладывая на него плоские куски льда и накидывая лопатой снег. Когда дорожка была готова, мы бегом перетащили сани по тонкому льду, прогибавшемуся под их тяжестью. Впрочем, дело не обошлось без аварии: Маккей в одном месте провалился и чуть не нырнул под лед. Мы почувствовали себя очень счастливыми, когда благополучно переправили сани на другую сторону.

Здесь мы оказались среди очень высоких заструг из твердого слежавшегося снега. Пришлось перетаскивать сани через большое количество заструг с высокими гребнями, почти перпендикулярными к нашему пути. Это была очень утомительная работа. Высота заструг достигала полутора-двух метров. В конце дня, когда мы обедали, вдруг раздался сильный треск. Мы решили, что это должно быть образовалась новая трещина в морском льду. Возможно, что она была вызвана каким-нибудь движением огромного активного ледника Дригальского, который находился от нас теперь примерно в шести километрах к северу.