В сердце и в памяти

Утром нам вручили новогодние подарки с Урала. Чего только не было: пельмени и кисеты, вышитые ласковыми девичьими руками, теплые носки и перчатки. В посылках лежали записки, письма:

«Товарищ боец! Я долго думала, что бы такое послать на фронт, что очень было бы нужно вам. И решила: сейчас зима, а зимой самое нужное, пожалуй, так это носки. У нас есть коза, мама несколько лет собирала с нее пух. Вот из него я и связала носки. Правда ведь, очень теплые?»

«У меня больше ничего нет, только вот этот шарф. Послала бы брату Володе, но он уже три месяца не пишет. Ты, товарищ красноармеец, не думай только, что я буду жалеть о шарфе. Ты просто знай: когда дарят самое дорогое — значит самому дорогому»…

Бойцы и командиры показывали друг другу эти письма и записки, часто подписанные только одним именем: Маша, Нина, Коля, 7 лет…

Растрогали они нас. У каждого дома кто-нибудь остался — родители, жена, дети. Любая, даже самая маленькая вещица волновала. Ее ведь посылали на фронт не от ахти какого достатка.

Первый новогодний день получался из сплошных радостей. Еще не утихли волнения, вызванные посылками с Урала, как пришла телеграмма от Михаила Ивановича Калинина. Он благодарил бойцов и командиров 50-й армии за освобождение Калуги.

Телеграмму зачитали во всех полках, батальонах и ротах. Мы были горды безмерно от сознания сопричастности к великим событиям, к великим делам.

В этот же день 154-я стрелковая дивизия выступила из Калуги. Путь ее лежал дальше — на запад.

НА ЗАПАД НАМ ДОРОГА

2 февраля. Темная морозная ночь. Идем по глубокому снегу, сначала лесом, потом по не промерзшему толком болоту. Пушки артиллеристам и пехотинцам приходится тащить на себе. Так же передвигаются кухни и повозки тыловых хозяйств — выбившиеся из сил лошади то и дело вязнут в трясине.

Вместе с 413-й стрелковой дивизией генерала А. Д. Терешкова перед нами ставилась задача: от Мосальска пройти лесными массивами и болотами на север, скрытно выйти к Варшавскому шоссе, внезапным ударом пересечь его и отрезать войска противника, оборонявшие Юхнов, от основных сил группы армий «Центр».

К утру достигаем намеченных рубежей. На рассвете части нашей 154-й дивизии внезапным ударом в районе деревни Барсуки перерезали шоссе и взорвали мост через реку Шмею.

Первая часть задачи, поставленная командующим армии, выполнена: мы — в тылу противника, его юхновская группировка отрезана от рославльской базы снабжения.

Теперь предстояло выдержать бешеный натиск немцев, не желавших получать еще один котел. Завязались горячие бои.

Противник все вводил и вводил свежие части. Ключом к его позициям на варшавском шоссе являлась высота 186,1, как она значилась тогда на наших фронтовых картах. Мы противостояли очень малыми силами. Дивизии не имели общего фронта. Даже «коридора» не было для сообщения с собственными тылами. Оставалась лишь единственная лесная дорога, чуть ли не тропа, и ею небезопасно было пользоваться.

5 февраля, около десяти вечера, меня вызвал командир полка Гордиенко. Как всегда, немногословен:

— Вот что, капитан Воробьев. Выезжайте сейчас же на розыск полковых тылов. К утру чтобы было все необходимое для боя.

Приказав Бузулукову выбрать самую лучшую лошадь, я зашел в штабную землянку. Застал там начальника штаба капитана М. И. Смирнова и заместителя командира полка капитана В. М. Шугаева, который незамедлительно обрисовал обстановку.

— Ты вот что, Миша, имей в виду, — Шугаев подошел, положил свои жилистые руки мне на плечи. — Дорога, связывающая нас с Большой землей, может оказаться перерезанной. Так что обязательно возьми с собой автоматчиков.

Мы обнялись, расцеловались. У штабной землянки уже ждал ординарец.

— Товарищ капитан, — доложил он, — к выезду готов. В сани запряжена Серуха, ездовым взял Ивана Прощелыгу.

Не знаю, с чьей легкой руки, а только к пареньку с хорошим русским именем Иван прилипла эта нелепая кличка. Был он толковый, бойкий, веселого нрава. Для нашей поездки, да еще на такой доброй коняге, как Серуха, и не нужно желать лучшего ездового.

Я решил обойтись без автоматчиков — Серухе тяжело. А вот патронами и гранатами запаслись.

Выехали ровно в полночь. Ночь морозная, на редкость светлая. Поют полозья саней, звучно похрустывает свежий снежок. Луна щедро разливает по земле молочную белизну. Шустро бегут рядом с санями громадные наши тени. И как-то забылось, что совсем рядом война. Молча любовались лесной сказкой вокруг нас.